Чтобы помнить

Утром я винила — животное, эту планету, что не раз нас радовала всяческими благами, Аякса, что так умело смог играть на моих чувствах, будто зная, что я поддамся. Но к вечеру, как бы я это ни отрицала, как бы не пыталась себя разуверить в обратном, поняла, что Аякс стал для меня кем-то близким… Где-то в земной терминологии, что так популярна в Содружестве, есть такое понятие, как столькгольмский синдром — нелогичная привязанность к своему мучителю. Не хотелось верить, что именно этот синдром стал моей болезнью, но разве эта ночь не заявляет именно об этом? Красноречиво так, до дрожи в коленях. Я искала именно его защиты, его тепла — своего мастера. Но утром, когда проснувшись в его объятьях, от его обычной ласки, что так рьяно приветствовала ночью, пришли и другие воспоминания… той боли, что испытывала рядом с ним, тех пыток, того насилия в колонии, что пытался повторить и здесь, когда пришел в себя. И не хотела больше ничего… ни объятий, что стали удушающими, ни тепла, которое стало морозным холодом, ни прикосновений, от которых веяло — еще сохранившимися в памяти, отголосками боли. Он всегда будет для меня только мастером, унизившим меня, насиловавшим и заставлявшим делать то, чего я бы в здравом уме никогда бы не делала.

Шум снаружи вывел меня из раздумий. Мне не понравился этот звук, ой как не понравился. Смутно знакомый такой, от которого пробегает неприятная дрожь по всему телу. Аякс направился к выходу, а я последовала за ним, мрачно предвещая появление корабля, да, я точно знаю, что это именно корабль. По-другому и быть не может. Звук-то как от работающего двигателя, а у меня всегда был обостренный слух. Конечно, Аякса летят спасать. Он об этом сильно беспокоился, когда очнулся, все постоянно говорил об передатчике, я-то о нем даже не догадывалась, да и кому обо мне беспокоится, и не из-за того, что я рабыня, а оттого, что никого в этом мире из родных не осталось, поэтому я могла рассчитывать только на себя, но даже, зная это, не предвещала сценария спасения, ни о чем таком не думала, сначала упивалась тем чувством окрыленности, что давала свобода, а после думала о чем угодно, но не о спасателях, меня волновал только Аякс. Я выбивала себе свободу, но не особо-то преуспела в этом, хотя могла хотя бы попытаться придумать пути отступления, ведь понимаю же, что словам Аякса верить себя обмануть. Рабыня… Противно и мерзко от осознания своего положения… Наверняка спасатели — мастера из колонии, а те воспользуются возможностью напомнить мне о моем положении, снова захотят… Нет, я не позволю. Никому больше, никогда, не опустить меня снова на колени, я лучше умру. Не смогу жить так, как жила. Нет. Решительно и бесповоротно. Нет пути назад. Не для меня и не для него… мужчины, что бросает внимательный взгляд через плечо на меня, замечая мою решимость, но ничего не говоря, один только взгляд окутывает теплом?.. Да, именно им, мне не кажется, для него эта ночь тоже что-то изменила? Очень на то похоже, но извечная невозмутимость сменяет ту теплоту, что проскользнула в его взгляде. От этой смены в глубине души что-то дергается, будто сожалея о потере тепла… но я не хочу думать об этой странной привязанности к своему обидчику, не сейчас, не хочу и не буду. Не время разбирать свое странное поведение и реакцию на него. Пора доказать на деле, что я больше не рабыня и никто, включая Аякса, не будет мне указывать.

Сжимаю бластер за спиной, как чувствовала, что пригодится. Выдыхаю медленно и так же вдыхаю, делая шаг наружу и стараясь не дрожать от плохого предчувствия, что своими ядовитыми щупальцами окутывает все мое существо. Делаю удивленный вид, когда замечаю корабль и вижу взгляд Аякса оценивающий ситуацию, хотя слышала шум двигателя задолго до того, как он появился в зоне нашей видимости.

Из него выходят двое… Не мастера. Другая бы на моем месте выдохнула облегченно, но не я. Мастеров я знаю, а этих двух, нет. Но вот Аякс кажется рад прибывшим, они даже чем-то похожи, что-то говорят ему, довольные, улыбаются, бросают на меня многозначительные взгляды, что-то говорят Аяксу, но я не слушаю. Шум стоит в ушах, меня всю трясет, я ведь решила, да, но руки влажные от пота, палец скользит по бластеру, что я поглаживаю, чтобы проверить на месте ли оружие, моя защита, мой единственный шанс или погибель. Смотрю на улыбку двух его соотечественников и понимаю, что я для них не существую, увидели, поняли кто я и забыли. Вещь, кусок под ногами, рабыня. Аякс стоит ко мне спиной, раскрывает руки для объятия с одним из прибывших и в этот момент я понимаю, что это мой шанс. Скоро обо мне вспомнят и Аякс снова превратится в холодного мастера, чтобы поддержать свой статус, он ведь один из лучших матсров, а значит и рабыня с ним лучшая. Да только я бракованная. Сжимаю оружие в руке. Либо сейчас, либо никогда.