Чтобы помнить

Сложно объяснить свое поведение, свои чувства, что не находят отклика ни в глубине души, ни в сердце, от того меня поглощает ярость — на него, что был со мной, на себя, что так активно себя предлагала, на ситуацию в целом. Да, мне понравилось, и это самое страшное, ведь уже не стереть эти воспоминания, от которых даже сейчас все сжимается и горячая кровь растекается по венам. Если бы на его месте был другой… Если бы это был любимый, который бы нежно добивался моего расположения, я бы возвращалась в эту ночь снова и снова, лелея ее, как самое ценное, но это был Аякс — ненавистный мастер. Оттого хотелось все забыть, придумать лекарство и выпить его, чтобы стереть эту ночь. Но как бы я не пыталась спрятать в самых дальних уголках памяти свое постыдное воспоминание, сознание то и дело подсовывает жаркие картинки с той ночи. Я злюсь, бросаюсь на Аякса, на мясо, что мы ели, обвиняя еду, пещеру, мужчину, мир — в том, что мне понравилось и я не могу этого забыть. Почему я по своей воле отдалась ему? Как я могла? Не знаю и как не пытаюсь, не могу найти объяснения. И не списать на феромоны, что мог использовать Аякс, ведь действие их делало меня безвольной, а ночью я не была таковой, не куклой, с которой можно делать все, что угодно, я сама делала, сама… Возможно… я устала? А может, испугалась, что животное не умрет? Опасность смерти сыграло со мной злую шутку? Да, это единственное логичное объяснение. Ведь животное было огромным и пугающим своим размерами. Я как раз поправляла листья в своей постели, когда услышала устрашающий рев, а потом увидела его источник. Оно передвигалось очень быстро, слишком для животного его размера, и было просто громадным, заслонив собой выход из пещеры и пути к отступлению, оно агрессивно скалилось, кинувшись на Аякса. Я схватила хлыст, боясь, что расправившись с Аяксом животное нападет на меня и у меня не будет шансов выстоять против него. Сделала замах, чем привлекла его внимание, и тут же пожалела. Я не хотела умирать. Казалось, хлыст, не брал животное, как будто я просто разрезала воздух, безрезультатно пытаясь навредить ему, а может, это у страха глаза велики, ведь в тот недолгий миг, прежде чем Аякс сделал выстрел, я чувствовала себя абсолютно беззащитной. Не знаю, чтобы я делала без Аякса, сама бы точно не справилась, мужчина вовремя помог и сразил хищника. Еще чуть-чуть — и мы оба были мертвы, так, во всяком случае, в тот момент казалось, но нам повезло. Нам вообще часто везло на этой планете. Кров над головой, еда, питье, планета приняла нас с распростертыми объятьями.

Чуть позже, когда мы ели мясо убитого нами животного, я возвращалась к воспоминаниям его убийства. Содрогаясь всем телом от этих воспоминаний, единственным самим сильным желанием было снова прижаться к матери, почувствовать ее нежные объятья, обрести в ее лице защиту. Я снова хотела быть слабой, вернуться домой, даже к тем издевкам, что часто терпела от своих соотечественников, они казались не такими страшными сейчас, и вовсе не обидными — скорее привычными, от них веяло домом, а я снова хотела домой, но разрушение планеты — делало мой дом несбыточным желанием. От этого было так горько и невыносимо больно, что я упустила момент, когда почувствовала отчаянное желание испытать хоть что-то, кроме боли и унижения.

Наверное, именно это и послужило толчком к дальнейшему, ведь, почувствовав легкое прикосновение к шее, я не отстранилась… Сначала просто закрыла глаза, подставляя шею для такой неожиданной, но такой необходимой сейчас ласки, а уже после, открыв глаза и осознавая, что делаю — плавилась в руках… в тот момент было неважно чьи это руки, этот мужчина был жизненно необходим, он стал моим живильным источником. Я сгорала и снова возрождалась в его руках. Я снова чувствовала себя живой рядом с ним. Лишь после пришло осознание, а вместе с ним непринятие.