Четверть века назад. Часть 1

Догадывалась ли о ней Лина? Онъ боялся этого пуще грома небеснаго. Одно необдуманное слово, невольный взглядъ могли замутить тотъ чистый міръ родственныхъ, доврчивыхъ отношеній, въ которомъ единственно возможно было для него близкое общеніе съ нею… Итакъ уже, казалось ему иногда, она не прежнимъ, яснымъ взглядомъ глядла ему въ лице говоря съ нимъ, улыбалась еще сдержанне на его ласковыя рчи… Нтъ, онъ былъ обреченъ на одинокое, безмолвное, — нескончаемое страданіе…

И вотъ неожиданно извщаютъ его о какихъ-то предложеніяхъ… зовутъ его опять къ длу, къ власти отъ которой онъ ушелъ тому два года… Не спасеніе-ли это? Въ томъ омут заботъ, интригъ и треволненій онъ можетъ отдохнуть, забыться отъ этой теперешней, неустанно гложущей его муки; подъ тяжестью дловаго труда уляжется поневол его эта бунтующая не по лтамъ кровь, онъ найдетъ силу смириться передъ неизбжнымъ… Да, но какъ понимать этотъ призывъ его обратно. Перемнилось ли «теченіе,» какъ онъ выражался, или думаютъ тамъ что онъ, получивъ урокъ, подчинится теперь безусловно тому что порицалъ онъ тогда?… «Въ этомъ случа — нтъ, онъ не пойдетъ, разсуждалъ съ собою князь Ларіонъ, — онъ врный слуга, а не рабъ нмой; въ саду хозяина онъ не станетъ косить тамъ гд очевидно слдуетъ насаждать!..» Онъ невольно усмхнулся, вспомнивъ что эти именно слова, сказанныя имъ въ одной гостинной въ Петербург, были главною причиной неудовольствія на него, и, вслдствіе того, выхода его въ отставку. «Какимъ былъ, такимъ онъ и умретъ, — Шастуновы не податливы!.. За то Биронъ и отскъ имъ цлымъ троимъ головы,» еще разъ усмхнулся онъ, вспомнивъ опять…

Но, такъ или инако, отвта отъ него ждутъ, — и надо дать его!..

Что-же онъ напишетъ?

Онъ снова слъ за свой письменный столъ, передъ портретомъ племянницы, и, опершись головой объ руку, снова задумался крпкою и не веселою думою.

XXI

Общество посл обда перешло пить кофе на балконъ, обращенный въ садъ. Въ Шипмоунткасл лэди Динморъ всегда готовила кофе сама посл обда, и готовила по арабски — съ гущею, какъ научилъ ее это длать мужъ, долго странствовавшій по востоку. По этому и у княгини Аглаи Константиновны кофе не подавался готовый, а готовился при всхъ и разливался въ великолпныя севрскія чашки съ гербомъ Шастуновыхъ на неизбжномъ голубомъ фон, но только безъ гущи, въ уваженіе все тхъ-же «estomacs russes,» не разумющихъ такихъ гастрономическихъ квинтэссенцій; готовить-же его, вслдствіе прирожденной лни и неуклюжести своей, княгиня предоставляла «а cette bonne Надежда едоровна,» которая и вообще завдывала всмъ маленькимъ хозяйствомъ дома.

Надежда едоровна принялась за свое дло съ особеннымъ оживленіемъ. Розы цвли у нея на душ: подл нея за обдомъ сидлъ Ашанинъ, и, посл нсколькихъ успокоительныхъ увреній пролившихъ сладостный елей въ ея взволнованную грудь, все время затмъ, къ довершенію ея благополучія, нещадно глумился надъ бойкой барышней и сидвшими по бокамъ ея обожателями, сравнивалъ ее съ московскимъ гербомъ «на грудяхъ двуглаваго орла,» съ господиномъ сидящемъ на двухъ стульяхъ, и тому подобнымъ вздоромъ. Смялся онъ такъ искренно и просто, что задней мысли бдная влюбленная въ него два — а «кто любитъ, хочетъ врить,» сказано давно, — предположить въ немъ была не въ состояніи, и простодушно разсудила что она, дйствительно, должно быть, ошибалась, и что такая «пустая двчонка какъ эта исправникова дочь» не можетъ серьезно нравиться такому умному человку какъ ея Владиміръ. А между тмъ ея Владиміръ руководился при этомъ двумя побужденіями: прежде всего, въ виду дальнйшихъ соображеній, надо было ему отдалить подозрнія и усыпить ея ревность; во вторыхъ, онъ дйствительно злобствовалъ на барышню за то что она такъ возбудительно глядла въ глаза своимъ сосдямъ, такъ весело сверкала своими блестящими зубами, такъ откровенно шевелила свои пышныя плечи… А злобствовалъ онъ потому, что никогда еще такъ, какъ въ эту минуту ни нравилась она ему, — а нравилась она ему такъ вслдствіе того, что у самого его были въ эту минуту крылья связаны, и занималась она другими, а не имъ. Соперники и препятствія, — это давало ей двойную цну въ его глазахъ.

Онъ продолжалъ, усвшись за столомъ за которымъ готовили кофе, потшать на туже тему свою перезрлую жертву.

— Мн очень хочется спросить эту двицу, заговорилъ онъ ей, — подъ какимъ внкомъ желаетъ она чтобъ, ей воздвигло статую благодарное потомство: подъ лавровымъ или подъ оливковымъ?

— Она не пойметъ что это значитъ? съ высоты своей начитанности улыбнулась Надежда едоровна, раскладывая сахаръ въ чашки.

— Я ей объясню: Ранцовъ, воинъ, — это лавръ; Маусъ, судейскій, — олива! И затмъ спрошу: что вы сударыня, предпочитаете: оливковое масло, или лавровый листъ?

Та разсмялась до того что уронила щипцы на подносъ…

— Подите, подите, спросите! попавшись въ ловушку, послала она его сама къ своей соперниц.

Ашанину только того и нужно было.

Онъ медленно привсталъ, отыскалъ глазами Ольгу Елпидифоровну, — она стояла опершись о перила балкона и болтала съ Eulampe, самою ршительною изъ пулярокъ, — подошелъ къ ней, и уставившись ей прямо въ глаза: