Человек в воде

«Недалеко от берега мы увидели в реке плавающую змею. Мы выгнали ее из воды, кидая палки. Затем стали купаться. В какой-то момент мне показалось, что моего тела коснулась в воде змея. Сразу развились судороги ног, затем – одной руки. Стал тонуть, пошел ко дну. Под водой увидел, что это тонкие длинные водоросли. Вернулись силы, всплыл, отлежался на спине у поверхности воды».

Один из читателей сообщает о примечательном факте: «Заплыл я в море метров на 300 от берега. Когда возвращался, возникли судороги ноги. Превозмогая боль и страх, «на последнем дыхании» добрался до волнолома. И как только коснулся рукой бетонной стенки, как только осознал, что спасен, судороги мгновенно исчезли».

Или другой, не менее любопытный пример: «Плыли двое через Волгу. У одного свело ногу. Напарник, не долго думая, сильно ударил по щеке и крепко обругал его. И свершилось чудо. Вася (так звали одного из пловцов) вошел в норму и благополучно провел заплыв в оба конца».

Выходит, что вовсе это не абсолютно роковое явление, если в одном случае судорога прошла самостоятельно, в другом достаточно было пощечины, чтобы она исчезла, а в третьем – судорога прекратилась, лишь коснулся пловец рукой спасительного волнолома?

Здесь настало время познакомиться с таким понятием в психологии, как установка.

«Установку, – пишет психиатр Я. Л. Коломинский в книге «Человек среди людей», – понимают как целостную направленность человека в определенную сторону, как готовность воспринимать окружающее определенным образом, под определенным углом зрения. Возникает установка под влиянием и прошлого опыта, и под влиянием других людей». (А я добавлю: и под влиянием средств массовой информации – печати, кино, телевидения, радио).

В чем выражается наличие установки, станет яснее, когда мы рассмотрим некоторые факты. Да простит меня читатель, если дальше речь будет идти не о самых приятных вещах. Однако, обсуждая не технические, а сложнейшие человеческие проблемы, мы с вами углубляемся в вопросы психологии и физиологии, следовательно, «ничто человеческое не чуждо» должно быть и нам, лишь бы это помогало взаимопониманию.

У ряда народностей по религиозным мотивам существует запрет употреблять в пищу некоторые продукты, например свинину; кое-кто почему-то без отвращения не может слышать о конине, и если человек узнает, что случайно съел запретное или презираемое блюдо, у него может тут же начаться рвота.

Отчего это происходит? Ведь химического раздражения слизистой оболочки не было и отравления не было – мясо-то свежее. Оказывается, отчаяние или отвращение в описанных ситуациях включает через подсознание действующую установку, а уж она пробуждает созданный природой древний механизм обратной перистальтики.

Подобная установка вызревает в человеке постепенно и зависит исключительно от воспитания и самовоспитания. Поэтому если кто-то тяготится этой своей слабостью, он должен не закреплять установку, а подавлять. И методы самовнушения здесь явятся лучшим подспорьем. Тысячу раз прав английский историк Э. Гиббон, сказав: «Каждый человек обладает двояким воспитанием: одним, которое получает от кого-то, и другим, более важным, которым обязан самому себе». Эта верная мысль относится не только к морально-этическим, но и к психическим и физиологическим аспектам воспитания, закрепляющего различные рефлекторные реакции после первого их проявления. Если смотреть шире, то можно сказать, что мы живем установками, ибо наши взгляды, отношение к чему-либо – есть чистейшие установки.

Вот еще один яркий пример этого явления.

В очерке собственного корреспондента «Известий» Б. Петрова «Теплая Арктика», посвященном начальнику одной из полярных станций А. П. Будылину, рассказывается: «А еще было – вернулся Александр Петрович с охоты, навстречу бежит собачка. Будылин потрепал ее по загривку, а она его – цап! Чере два дня собака взбесилась. А сыворотки против бешенства на станции нет, и самолеты из-за непогоды не летают. В словаре прочитал: инкубационный период длится 40 дней.

– Худые, думаю, твои дела, товарищ начальник! Начнешь теперь людей кусать…

Сорок дней прошло словно в кошмаре. Никому он, конечно, ничего не сказал, однако записку заготовил. Еще через три дня во сне у него вдруг стало судорогой сводить челюсти. Проснулся, полежал… Вытащил пистолет из-под подушки и тихо, чтоб никого не разбудить, вышел в тундру. А была весна. Солнце уже играло, ручьи сверкали. Шумная птица валила с юга. Он остановился, обвел все это глазами, и так стало человеку горько…

– Ну, думаю, пить-то ведь я должен бояться. Водобоязнь это называется. Ну-кась, попробую: прилег к ручью – холодна была водица! – И выдул одним духом с полведра, ей-богу! Ну и обрадовался. Погоди, мол, мы еще попробуем пожить! Так и не заболел. Правда, года три потом по ночам душили кошмары и челюсти сводило. Однако обошлось».