Человек в воде

«Плыл с девушками… Когда достиг середины, посмотрел по сторонам. Большая темная масса воды двигалась очень быстро. Я вспомнил рассказы товарищей о том, что со дна Днестра бьют ключи ледяной воды, что здесь много водоворотов, и ощутил страх. В эту минуту у меня резко свело судорогой ногу и подтянуло к спине. Помощи близко не было. Рядом плыла девушка. Ее спокойствие задело меня. Вот если сведет обе ноги и руки, тогда все, а пока до последнего вздоха буду бороться за жизнь. Посмотрел на девушку, она смеясь о чем-то говорила. Как маяк, она помогала мне преодолеть страх».

«Как только рядом раздался спокойный голос попутчика – судороги прошли».

Теперь хотелось бы вернуться к толкованию одного из писем. В нем автор рассказывает, как при заплыве вдвоем через Волгу у одного из пловцов возникли судороги ног и как спутник сильным ударом по щеке способствовал прекращению судороги. Как правило, удар по лицу вызывает у человека ярко выраженную эмоциональную реакцию, поскольку это связано с представлением о нанесенном оскорблении, уроне собственного достоинства. Именно поэтому внезапная пощечина, полученная человеком даже без посторонних свидетелей (на людях, на миру, она становится еще действенней), явилась сильным раздражителем и создала в коре головного мозга новый очаг возбуждения, который погасил существовавший до этого очаг, вызвавший сокращение мышц. Я далек от мысли рекомендовать этот способ для борьбы с судорогами в заплывах, ибо последствия его могут быть и непредвиденными. Такая встряска помогает лишь в строго конкретных обстоятельствах, людям с определенным типом нервной деятельности. По-видимому, созданием нового очага возбуждения можно объяснить прекращение в ряде случаев судорог и после укола ноги булавкой, но более вероятно, что действие укола носит установочно-ритуальный характер, то есть при прочно выработанной у человека установке на «спасительный» укол, который будто бы обязательно снимет судороги, сила укола, его глубина, место нанесения уже не играют роли: лишь бы над сократившейся мышцей кожа ощутила боль (некоторые люди щиплют кожу, кусают руку). С таким же успехом могла быть выработана установка на снятие судорог, например, «спасительным» подергиванием за правое ухо или почесыванием носа. Считали же раньше: сотворишь крестное знамение – и «нечистая сила» отступит. И ведь помогало! Перекрестится набожный – и страх уменьшается. Ну, а в заплывах стали верить в укол булавкой.

В спорах о природе судорог приходилось слышать и такое: «Зачем вы разбиваете веру в то, что укол булавкой прекращает судороги? Помогает кому-то, и слава богу». «Не отнимайте у людей амулета: с булавкой им спокойнее в воде».

А мне хочется спросить: «Ну и как будет себя чувствовать человек, забывший свою «ладанку» на берегу? Ведь вместо амулета я предлагаю человеку знание. Это сделает его значительно сильнее. Зачем же мириться с его суеверием? Можно ли допустить, чтобы человек находился в постоянной психической и физической зависимости от амулета?

Надо иметь ясное представление о причинах двигательных расстройств и не связывать их «фатальное» появление с тем или иным фактором в заплыве: знание уничтожит страх перед судорогами, и это явится лучшей их профилактикой.

Глава пятая

СТРАХИ, СТРАХИ, СТРАХИ…

Продолжим наше знакомство с оттенками психологического состояния, которое люди испытывают, находясь в воде. Что еще, кроме водоворотов и судорог, тревожит их в заплыве?

Благодаря письмам читателей становятся ясными многие причины страха и обстоятельства, при которых он возникает. Удается воссоздать черты психологического барьера, который, по-видимому, для одних оказался роковым, а других всегда удерживает лишь у берега или на мелководье. Вполне естественно, что причины и обстоятельства оказались различными, в зависимости от того, насколько хорошо человек держится на воде. Поэтому авторы писем отнесены к четырем главным группам: едва плавающие, плохо плавающие, «вдольбережники» и хорошо плавающие. Деление это условное. Отличаясь несколько от принятого в литературе о массовом плавании, оно учитывает не только умение, но и психологическое состояние, что, как стало очевидно, не менее, а порой и более важно.

Первая группа – едва плавающие – включает в себя тех, кто с трудом, чаще всего «по-собачьи», может проплыть 10-30 метров (и то лишь там, где есть дно под ногами) и должен вскоре встать, чтобы отдохнуть; такие пловцы даже повернуть назад не всегда могут – плавают лишь по прямой. Они устают не только оттого, что не умеют дышать и абсолютно не тренированы, но и от большого нервного напряжения.

В группу плохо плавающих можно отнести тех, кто способен проплыть без остановки до 100-200 метров, но это уже предел, эту дистанцию пловцы покрывают на исходе физических сил и лишь при хорошей погоде. Они, как правило, владеют только одним стилем («по-собачьи», вразмашку или а-ля брасс), не умея плавать на спине, а тем более отдыхать на плаву. Продержаться в воде такие пловцы могут около 10-15 минут.