Читаем Человек в искусстве экспрессионизма полностью

Позже, живя в Кристиании (современном Осло) и уже начав заниматься живописью, Мунк сближается с Хансом Йегером, писателем-анархистом, нигилистом, который жил по принципу «страсть к разрушению – тоже творческая страсть» и который выступал за самоубийство как окончательный путь к свободе [24, с. 71, 74]. Как пишет сам Мунк: «Мои идеи развивались под влиянием богемы или, скорее, Ханса Йегера. Многие ошибочно утверждают, что мои идеи сформировались под влиянием Стриндберга и немцев <…> но это неправильно. К тому времени они уже были сформированы» [24, с. 71].

Парижский период Мунка, начавшийся в 1889 году, связан с суицидальными настроениями. Смерть отца в декабре этого года, посещение Норвегии и обнаружение огромного семейного долга [24, с. 114] – все это выливается в депрессию и мысли о суициде: «Я живу с мертвыми – моя мать, моя сестра, мой дедушка, мой отец… Убей себя, а потом все кончено. Зачем жить?» [24, с. 115].

Важно заметить, что идея безумия в определенных кругах творческого сообщества виделась в свете магии истинного творчества. Ее проповедовал и шведский драматург и интеллектуальный лидер своего времени Август Стриндберг, портрет которого Мунк пишет в 1892 году. Буквально в следующем году Стриндберг, после серии психиатрических эпизодов, оказывается в клинике для душевнобольных.

Насыщенная личная и творческая жизнь Мунка в период второй половины 1890-х – 1900-х годов, как говорилось, и его приводит к психическому истощению. Осенью 1908 года состояние страха и отчаяния, усугубленного пьянством и неконтролируемыми вспышками насилия (в биографической литературе они описаны как стычки с собратьями по цеху, так и инциденты насилия по отношению к его подруге Тулле Ларсен), – все вместе взятое свидетельствовало о серьезном психическом заболевании. Сам Мунк пишет в то время: «Мое состояние сводилось к безумию» [10, с. 236]. Его состояние сопровождалось галлюцинациями и чувством преследования. Мунк ложится в клинику датского психиатра Даниэля Джекобсона в Фредериксберге и остается там до 1909 года. Терапия, которую Мунк получал в течение следующих восьми месяцев, включала диету и электротерапию (гальванизацию в физиотерапии) – это лечение было модным для нервных состояний (важно не путать его с электрошоковой терапией) [10, с. 235–236]. В течение этого времени Мунк продолжал заниматься творчеством, написав несколько портретов доктора Джекобсона.

Эрик Хеккель. Слепые безумцы за едой. 1914. Холст, масло.

Городской музей Абтайберг, Менхенгладбахе, Германия

Другой экспрессионист – один из важных участников движения экспрессионизма Альфред Кубин (1877–1959) черпал образы своих ужасающих миров, отражающих изнанку сознания, в собственном психиатрическом опыте. В юности он пытался покончить с собой на могиле матери (1896); далее последовало психическое расстройство (1903).

Детские годы Альфреда Кубина полны пугающих странностей и столкновений с безумием. В возрасте десяти лет у Кубина умерла мать, но, как он пишет в своих воспоминаниях, тягостные переживания утраты ребенка сопровождались ужасающей реакцией отца, когда он, обычно бесстрастный мужественный человек, впал в форменное безумие. Подняв с постели длинное, истощенное тело жены, он, рыдая, бегал по комнатам и звал на помощь [29, с. 5]. Всё это, конечно же, не могло не отразиться на детской психике.

Годами позже, описывая свое психическое расстройство, случившееся во время службы в австрийской армии, Кубин утверждал, что предрасположенность к подобным ментальным расстройствам была унаследована им от матери [29, с. ю]. Тогда же Кубин был отправлен в гарнизонный госпиталь, где находился три месяца.

Как отмечает Джон Макгрегор, первоначальный творческий всплеск Альфреда Кубина был вызван именно его психическим расстройством, подспудно нарастающим с детских лет [20, с. 235]. Он яростно «извергает» из себя галлюциогенные образы, далекие от реальности, и погружается в пучину странных инстинктов. Но к 1922 году период психической нестабильности завершается. О времени спокойствия Кубин позже писал: «Этот период жизни мне дороже, чем мрачные и бурные времена моей юности и дикие годы ранней жизни» [20, с. 235]. Но интерес к сфере психического в целом и психиатрического опыта, в частности, у Кубина сохранился навсегда, что и привело его позже к посещению коллекции Ханса Принцхорна – одного из первых исследователей искусства душевнобольных (1886–1933).

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги