Человек из раньшего времени

– Нет, ну если тебе понравилось, – робко опустил взгляд Бубецкой.

– Не то слово! Как я вижу, воздержание пошло тебе на пользу!

– Ах ты, бесстыдница! – обнимая и целуя Варвару, рассмеялся Бубецкой.

Дорога хоть и заняла пару дней, а все же прошла быстрее и веселее, чем давешнее путешествие в Вятку с Анисимом. Что ни говори, а общество красивой женщины для мужчины все одно, что сахар в горьком кофе – пьется быстрее и веселее. Весна все активнее вступала в свои права особенно здесь, на юге, куда они прибыли к обеду 20 марта.

На перроне их встречала делегация военных. Такую картину Бубецкой видел впервые со времен заточения и она очень диссонировала с разнузданными пейзажами Петрограда – вытянувшись во фрунт, на чисто убранном вокзале стояло человек 10 военных, облаченных по всей форме, с сияющими золотыми погонами, украшенных аксельбантами и орденами. Создавалось такое впечатление, будто здесь революции не было, и слыхом о ней никто не слыхивал. Поначалу это несколько насторожило Бубецкого – все-таки он послан сюда революцией, ей уполномочен и действует от ее имени; так нормально ли то, что сейчас все эти, как говорит Анисим, «золотопогонники» станут отдавать ему честь? Не таят ли они в глубине души ненависть к нему? Стоило же им троим сойти на перрон, как опасения Бубецкого рассеялись – здесь веяло в воздухе порядком, режимом и правильностью. Здесь не было тех ужасов, о которых говорили Анисим и Гучков, не было солдатских комитетов, и все это не могло не радовать Бубецкого как истинного патриота России. Разумеется, Анисима отличала обратная реакция – он был хмур и вообще чувствовал себя не в своей тарелке.

– Здравия желаю, господин комиссар, – выделившись из толпы, произнес невысокий седовласый человек с роскошными усами в форме генерала. – От лица командования и бойцов фронта приветствую Вас в славном городе Бердичеве. Обещаю поддержку и содействие. Позвольте рекомендоваться – командующий фронтом генерал Брусилов.

Бубецкой опешил. Он много читал об этом человеке в газетах, сидя в тюрьме, вообще был о нем порядочно наслышан, в его сознании рисовался образ героя войны, и вот – он не просто стоит рядом, а даже подчиняется ему. Как знать, пронеслось в голове у Ивана Андреевича, может я и впрямь все усугубляю? Может революция и впрямь была необходима как воздух и принесла с собой положительные преобразования? А ведь чтобы их отыскать нужно время… Меж тем, не следовало показывать робость. Распрямив плечи, Бубецкой пожал руку генералу с участливым лицом.

– Бубецкой, комиссар. Позвольте представить, мои уполномоченные – Варвара Алексеевна Филонова и Анисим Прохорович Папахин.

Генерал протянул руку Анисиму, чем и его ввел в немалое удивление, поцеловал тыльную сторону ладони Варвары. Обстановка как будто начинала разряжаться. На горизонте выглянуло солнце и резкими своими лучами припекло так, что всем присутствующим стало даже немного жарко – то ли от непривычной мизансцены, а то ли от пришедшей весны. Не было придумано ничего лучше, как развеять жару променадом в авто с откидным верхом по городу Бердичеву, где путники должны были расположиться и отдохнуть.

Бросив вещи в неплохо – для революционных времен – благоустроенной гостинице и отказавшись от отдыха, комиссар и его спутники в сопровождении Брусилова отправились прямиком в ставку – она располагалась там, где проходила линия фронта, в сорока километрах от Бердичева, за рекой, в ущелье между холмами.

Как и на перроне, все здесь напоминало старые времена, разгар войны – кругом царил патриархальный порядок. Были разбиты опрятные походные биваки, солдаты отдыхали, играли в карты, но никто не позволял себе панибратства и при появлении комиссара или офицера вскакивали с мест, застегивались наглухо и отдавали честь. Снова Бубецкой поймал себя на мысли о том, что это и есть правильно, в армии так и быть должно, и если бы всюду было так, как здесь, то и исход войны, и взгляд народа на нее разительно отличался бы от навязанного советами Временному правительству. И снова ему показалось, что здесь будто и не было революции. Он подумал: «А ведь действительная революция не может быть кровавой. Революция 1789 года во Франции началась без единого выстрела, а обилие крови потом только погубило ее. Революция сначала в головах, а уж после – в ружьях и штыках».

– У нас, знаете ли, еще до сих пор не расформировано полевое управление – оно было учреждено в июле 1915 года приказом Главковерха для организации на нашем фронте путей сообщения, и по сию пору дороги у нас лучше, чем где бы то ни было. Ни на одном фронте такого больше не было. Немец нынче подошел вплотную к линии, так что в целях защиты рубежей нам надлежит готовиться сейчас к наступлению…

Бубецкой встал как вкопанный.

– Вы с ума сошли? Гучков знает?

– Конечно.

– Почему же он мне ничего не сказал?

– Потому что дорожит креслом, не иначе. Здесь не Петроград, Вы и сами знаете, насколько там непопулярны идеи продолжения войны.

– Логично.

– Потому Вас и прислали сюда, что и Вы наверняка эту идею разделяете.

Бубецкой улыбнулся: