Часть первая. Тропы Тьмы (СИ)

Стиснув шлюс, он лихорадочно перезаряжал обеими руками магазин. Больная ладонь подвела -- длинный прямой рожок выскользнул, упал на седло; военинструктор лишь случайным везением прихлопнул его, когда рожок уже соскальзывал вниз по крупу. Коротко лязгнула защёлка магазина. Из джипа ударила длинная, частая очередь; трассирующие пули понеслись чуть правее и выше всадников. Машина нагоняла, уверенно петляя прямо по мокрому полю. Керн сорвал с плеча оружие, держа его на свой обычный манер, как пистолет. Вскинул "Галил" вверх стволом, прихватил повод -- и рискованно помчался наперерез преследующей машине. Стрелок в "патриоте" тоже не дремал: пуля провела ровную строчку у глаз Керна, выбив давлением воздуха крупную слезу. Военинструктор вытянул руку и затаил дыхание, целя в переднее стекло машины метров с пятнадцати. Из ствола его автомата вырвалось пламя, трепещущее, как мотылёк. Стекло "патриота" прошила наискось ровная черта трассы; затем стекло вылетело, и машина завалилась на бок, продолжая по инерции уже не управляемый никем манёвр поворота. От ракитовой рощицы бежали к машине люди, стреляя и размахивая ружьями; до них было метров двести, и прицелиться толком из своих охотничьих "пукалок" они не могли, но Керн помнил и о пулемёте "печенег", оставшемся в кустах позади. Он подъехал к машине, не глядя внутрь, выхватил с усилием торчащий из дверного окошка автомат. В машине негромко молились. Военинструктор отъехал от поверженного транспортного средства, разложил приклад своего автомата, с безопасного для себя расстояния прицелился в бегущих и дал очередь, до конца опустошая магазин. Многие попадали -- залегли они, или же были ранены, понять не удавалось; впрочем, Керна интересовало отнюдь не это. Дав кобыле шенкелей, он пустился по полю вскачь, нагоняя ребят. Впрочем, те отъехали недалеко. Все они, даже раненый, разинув рты, наблюдали за ходом этого маленького сражения. Тот, что был с оружием, уже успел привести его в боевую готовность и теперь приветствовал Керна, салютуя взметнувшимся к небу стволом.

-- Чего ж ты, командир, не стрелял?! -- возмутился Керн. -- Дистанция велика была?!

-- Так патронов же нет, товарищ руководитель коммуны! -- виновато сказал тот. -- Нам же патроны не положены! Не по возрасту, говорят!

Керн только сплюнул с досады.

-- Продержишься? -- он подъехал к раненому.

Тот не отвечал, качаясь в седле неестественно и прямо, точно его подпирали палкой. Рука парня была залита кровью от плеча до пальцев, рукав пропитался насквозь. Керн понял, что мальчик испытывает тяжёлый шок, и только сила воли позволяет ему не потерять до конца сознание, не выпасть окончательно из седла. Поставив лошадь бок о бок, он аккуратно перетащил к себе раненого.

-- Теперь -- галопом!.. У вас врачи есть?

-- Есть. Только не знаю, доедем ли до больнички...

-- А машины у вас на выстрелы не выезжают?

-- Только по сигналу регулярных дозоров.

-- Тогда, -- решил Керн, -- возвращаемся полями в коммуну. У нас есть медпункт и фельдшер, а если надо будет ампутировать -- съездим за врачом.

При этих словах раненый всхлипнул и повернул голову.

-- Сиди тихо, -- сказал Керн, которому раненый подросток щекотал нос шевелюрой. -- На войне всё бывает.

Краем глаза при этих словах он не уставал следить за бандитами, поднимавшимися один за другим с промозглой пажити.

-- Не вздумалось бы этим архаровцам чесануть из пулемёта... -- заметил он.

-- Нет, эти больше не нападут, -- убеждённо ответил командир патруля. -- Эти силу поняли. А стреляете вы неплохо, товарищ Керн! Здорово, я вам скажу, стреляете! Эх, повезло же коммуне! -- прибавил он вдруг с оттенком мечтательности, пуская коня в галоп. -- Нам бы в наш дозор, да такого вот военинструктора!

Рана была плоха; нанесли её картечью. Кость задело, но не раздробило, а вот с мышцами руки у парня было совсем плохо, и Керн по требованию фельдшерицы Ирины сбил ломиком навесной замок с сейфа, на котором грозными бюрократическими буквами стояло: "Список А". В сейфе этом совсем не было ни наркотиков, ни учётной документации, но Ирина всё же нашла какую-то комбинацию лекарств и ввела её раненому. Кровь, подходящую по группе, дали Мухтаров и тот мальчик, что ездил с трубой. Два часа Керн ассистировал при операции, старательно, но не слишком-то умело. Наконец, в окровавленный таз брякнулась последняя расплющенная чечевица картечи, и на рану легли аккуратные широкие строчки швов. Раненый уснул в соседней палате с бесноватым Бенедиктовым, уже пришедшим к тому моменту в себя и требовавшим жесточайшей расправы с ненавистными ему коммунистами.

Тем временем и по всей коммуне творился непорядок. Жители, не получившие в семь часов положенной вечерней пищи, стучали пустыми тарелками из алюминия в окна жилых блоков. Пронёсся слух, что администрация сбежала. Новый руководитель коммуны, покинув операционную, отправился в женский барак, чтобы наладить работниц на кухню, однако женщины наотрез отказались подчиняться ему, обвиняя при этом во всех смертных грехах разом.