Чаща

– Остальные остаются здесь, – сказал Коротыш. – Уинтон, я настоятельно прошу, чтобы ты зашел с тыла на тот случай, если кто-то попытается сбежать. Только советую не высовываться, ведь может случиться, что вслед за беглецом выйдет Юстас, уложить его из штуцера, а картечь не разбирает, кто у нее на пути. Шлюха вольна поступать, как ей вздумается.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Джимми Сью.

– Спот, – сказал Коротыш, – ты тоже можешь поступать по собственному усмотрению.

– Замечено как нельзя кстати, – сказал Спот. – Оружия у меня все равно нет, а сил швырнуть в них вот этим мулом, пожалуй, не хватит.

– Тогда располагай собой, как знаешь, – сказал Коротыш.

Юстас спрыгнул с лошади и вытащил свой штуцер из петли, привязанной сбоку седла. Следом он вынул из седельной сумки целую пригоршню патронов и рассовал их по карманам. После чего хлопнул по подушке на плече своего жилета, как будто хотел по-приятельски ее успокоить, но на деле, как я думаю, проверял, насколько плотно она сидит для отдачи четвертого калибра. Дуло его ружья выглядело точно врата Ада.

Я слез с лошади, а Юстас вытащил из другой седельной сумки револьвер и дал его мне. Этого оружия я прежде не видел. Старый модифицированный 44-й калибр и тяжеленный, как плуг.

Коротыш тоже спешился, воспользовавшись своей лестницей, и достал из кобуры кольт, который выглядел огромным в его маленьких руках. Потом сказал:

– Уинтон, когда зайдешь с тыла, бери, если хочешь, мой Шарпс и, если кто-то покажется, а ты сможешь прицелиться при таком свете, прикончи их. Но не забывай про Юстаса и его четвертый калибр.

– Я справлюсь, – сказал шериф Уинтон и спрыгнул на землю.

– Гляди только, чтобы не подстрелить карлика или здоровенного чернокожего, если они появятся, ведь это будем мы. Ну и не забывай про паренька.

– Спасибо, что вспомнил про меня, – сказал я.

– Позволь дать тебе совет, – сказал Коротыш. – Револьвер, что у тебя в руках, старой модели, и курок надо взводить большим пальцем. Я посчитал, что лучшее оружие должны получить наиболее опытные. Так чтобы стрелять побыстрее.

– Я как раз думаю, что лучшее оружие должен получить наименее опытный, – сказал я.

– Так, – сказал Коротыш, – ты не получишь лучшее оружие, и на этом закончим. Хочешь, можешь укрыться где-нибудь вместе со шлюхой и Спотом.

Я помотал головой.

– Нет, я иду с вами. Там может быть Лула, и я хочу быть уверен, что никто не подстрелит ее, включая нас.

– Ну, тогда идем, – сказал Юстас. – Тот длинный конец направляй на противника.

– Мне не до шуток, – сказал я.

– Во всем есть доля шутки, – сказал Коротыш. – Кроме твоей собственной смерти. Хотя другие посмеются.

Не стану вас обманывать. Я всем сердцем надеялся, что Лула там, внутри, и с ней все в порядке. Но был напуган так, что прямо чувствовал, как ноги ерзают внутри сапог, будто змея, норовящая вылезти из скользкой норы. Раньше я не представлял, как все будет, но в душе надеялся, что обойдется без серьезных осложнений. Например, мы зайдем и скажем: «Руки вверх, вы арестованы», свяжем их и отвезем назад в город. Но сейчас тревога нарастала, и мой живот скручивало от одной мысли, что придется направить на кого-то револьвер и нажать на курок. Или самому оказаться в канаве за домом в виде пищи для муравьев.

Шериф взял карабин Шарпса, Джимми Сью позаимствовала его револьвер, и они отправились обходить с тыла. Спот сказал, что хочет писать, и скрылся в кустах со своим мулом. А мы трое и Боров двинулись к фактории.

* * *

Стоило дернуть кожаный ремень, чтобы дверь распахнулась, как нас тут же окутала едкая вонь от бобового пердежа, пота и чего-то приторно-сладкого, и этот медовый привкус делал вонь совсем невыносимой. Внутри горели три или четыре лампы, но света было примерно как у проклятого в могиле. Слева, когда мы вошли, я увидел четырех игроков в карты, сидящих за маленьким столиком на разнокалиберных стульях. Между ними стояла тарелка с кукурузными лепешками и бутылка сиропа. Керосиновая лампа рядом с тарелкой помогла мне рассмотреть все в деталях. Никто из них не походил на Беспощадного или Ниггера Пита. Все четверо были белыми, но прежде я их не встречал. С виду можно было подумать, что они только что слезли с коней после многодневной скачки. И все дружно уставились на Юстаса и Борова, будто раньше ничего подобного видеть им не приходилось.