Чаща

– Не нужно мне чертово печенье. Никто не станет его есть, если только не хочет отломать гнилой зуб. Мне нужно что-нибудь посущественней.

– Что может быть существенней вот этого печенья? – сказал Уинтон.

Спот хитро прищурился.

– Немного денег было бы в самый раз.

– Ну да, – сказал шериф. – Когда они есть. А ты, часом, не их тех, кто готов поступать по велению сердца, не из-за награды, просто чтобы сделать доброе дело?

– Я не из таких, – сказал Спот.

Я покосился на Юстаса и Коротыша. Те внимательно слушали разговор.

– Проклятье, – сказал шериф. – Так нет у меня ничего. Но знаешь: если меня не убьют, а мы заработаем на этом деле, типа призовые, получишь вознаграждение.

– Сколько?

– Ну не знаю. Доллар?

– Пять долларов.

– Так это куча денег, Спот, – сказал Уинтон.

– Стал бы я иначе просить, – сказал Спот.

– Ты просто заноза. Ладно. Пять.

– Договорились? – спросил Спот.

Шериф протянул руку, Спот – свою, и они обменялись рукопожатием.

– Договорились, – сказал Уинтон.

– Я просто поеду с вами, – сказал Спот. – Буду приглядывать, чтобы тебя не убили и я смог получить свои пять долларов.

– А вдруг убьют тебя? – спросил Уинтон.

– Тогда пять долларов будут мне ни к чему и ты не будешь мне должен.

– Здесь он тебя уделал, – сказал Юстас.

– Спот, – сказал Коротыш. – Если случится так, что мне будет нужен кто-то договариваться вместо меня, не будешь против, если я попрошу тебя быть моим представителем?

– Не знаю, что это значит, – сказал Спот, – но, думаю, будет в самый раз.

(12)

Перед тем, как стало темнеть, вернулся Боров. Весь перемазанный грязью и тиной, в завитках из стеблей водорослей и травы вокруг ног и рыла. Не иначе, подумал я, нашел где-то ручеек понежиться в дневную жару, а когда стало вечереть и похолодало, отправился по нашему следу.

Как я говорил, близилась ночь, хотя свет еще не померк и утонувшее за деревьями солнце окрашивало местность в оттенки красной сливы – вот тогда, в последних лучах умирающего дня, мы и заметили факторию на вырубке сбоку от дороги. Она стояла почти на развилке, а ответвление дороги, уводящее в сторону, больше напоминало лесную тропинку.

От фактории нас все еще отделяло приличное расстояние, но она была как на ладони. Со всех сторон торчали пни срубленных на постройку деревьев, часть их еще дымилась от разведенного, чтобы выжечь сердцевину, огня.

Само строение собирали наспех и безалаберно, из сырых бревен, так что оно наклонилось набок. Кое-где с бревен даже не была ободрана кора, некоторые опилены не по размеру и выступали далеко наружу. Дверь была совсем низенькой, точно предназначалась для гостей ростом примерно с Коротыша, и висела на кожаных ремнях вместо петель, с таким же кожаным ремнем вместо дверной ручки. С торчащих по стенам гвоздей свисали звериные шкурки, а на крыльце болталась доска, подвешенная на железных цепях. Ветер раскачивал качели, и цепи скрипели.

Я обрадовался возможности раздобыть еды и питья и уже собирался зайти внутрь. Но Коротыш предостерегающе вытянул руку.

– Нам следует быть настороже.

– Как раз моя мысль, – сказал Уинтон.

Позади хижины Уинтон приметил загон с привязанными лошадьми и предложил:

– Спот, чего бы тебе не слезть с твоего мула и не пойти проверить лошадей – вдруг там те самые, на которых они сбежали из города? Может, они выбрали другую дорогу, тем более впереди развилка. Стало быть, они не сильно нас обогнали, а, может, Жирдяй вознамерился пропустить стаканчик. Он не из тех, кто предпочтет выпивке здравый смысл. Уж я-то знаю, сам такой.

Спот сполз со своего мула, протянул мне поводья и прошел за строение, чтобы осмотреть лошадей. Вернулся он довольно быстро.

– Обе здесь. Те самые лошади.

– Ты уверен? – спросил Уинтон.

– Там пегая, на которой ехала та шлюха, и тот самый пегий с белой гривой, что был у толстяка.

Мое сердце застучало, как молот. Я почти не сомневался, что сейчас все закончится и Лула сможет вернуться в лоно семьи, что, вследствие череды недавних событий, сводилось ко мне и незнакомой тетке в Канзасе.

– Что ж, отлично, – сказал Уинтон. – Тогда, ребята, если вы готовы, зайдем и поглядим, как там повешен занавес.

– Я готов с рождения, – сказал Коротыш, – но, думаю, нам нужен план получше. Я предложил бы, чтобы мы с Юстасом – и захватим паренька, чтобы не ошибиться, если там окажется еще кто-то с парома, – зашли внутрь и оценили обстановку. И мой совет не пытаться их сразу арестовать, если они возьмутся за пушки, а действовать, как подскажут обстоятельства.

Как я понял, это должно было означать, что мы просто их убьем.

– Ведь не нужно непременно их убивать? – спросил я.

– Они сами определят наши намерения в этом отношении, – сказал Коротыш.

– То есть он намерен их перестрелять? – спросил я Юстаса.

– Может случиться и так, – сказал Юстас. – Запросто.