Чародей без башни

Они кружили по тёмным кривым тропинкам, пока не вышли на поляну. В тусклом сиянии клубка на бугре, среди моря жухлой травы, возвышался древний дуб с толстым бугристым стволом. Раскидистые ветви тонули в темноте, а крона казалось исчезает в черноте самого звездного неба. Клубок прокатился вокруг, расшерудив горы гнилых желудей, и остановился, запрыгав на месте.

– Место подходящее, – кивнул дед. – Отсюда он и скаканул.

Синдибум поправил мешок.

– Ну и мы за ним следом.

– Стой! – крикнул Выжжень и попытался ухватить его за рукав камзола, но Арий уже сделал шаг.

Нога провалилась в неприметную дыру и будто увязла. Он упёрся другой и уже хотел вырвать её из нежданной ловушки, но дед строго предупредил:

– Не двигайся! – и положил свою тяжелую руку на плечо. – Ты в гнездо штриги наступил.

– Куда? – не понял Синдибум, начав оборачиваться, но Выжжень надавил на ключицу. – Не дёргайся, а то без ноги останешься.

После такого недвусмысленного предупреждения Арий застыл на месте.

– Про штригу, что ли не слышал? – изумился дед. – Чему тебя только учили?

– Что они водятся только в Злыстных землях и не выбираются на солнечный свет.

– И всё? Вы там в своих башнях совсем страх потеряли? – Выжжень потёр повязку на лице. – Или появились заклятья, выращивающие новые ноги? – он сильно скривился. – Я бы не отказался от глаза!

– Не появились, – мотнул головой Синдибум.

Он и правда слышал ещё что-то о штригах, но уже позабыл. Не думал, что когда-нибудь попадёт в Злыстные земли и встретится с этими вредными бестиями лицом к лицу. Точнее памяткой к морде.

– Откуда она тут взялась? Они же вроде живут рядом с высохшими деревьями? – припомнил Арий.

– Этот мерзавец передвинул её гнездо, – шикнул дед. – Чтобы разделаться с погоней.

– Тогда почему она не трогает мою ногу? – взволнованно спросил Синдибум.

– Ждёт, когда ты её поднимешь, – ответил Выжжень, уже в третий раз обходя вокруг. – У неё рот на затылке и зубы так торчат, что кусать она не может. Только прыгать, втыкать и пить кровь. Но уж если вопьётся, ничем не оторвёшь, пока не насосётся. Вот и ждёт, когда ты дёрнешься, освободишь ей места для скачка и уж тогда вонзится и полностью опустошит.

Арий вздрогнул.

– Я бы не хотел с ней расставаться. Я свою кровь нежно люблю, ценю и лелею.

– Тихо-тихо, – задумчиво произнёс Выжжень и в которой уже раз повторил: – Не дёргайся.

А сам начал притопывать и хлопать себя руками по бёдрам и тихонько мурлыкать что-то под нос.

– Ты чего… – не понял Синдибум, но дед предупредительно поднял руку, продолжая кружить вокруг.

Арий навострил уши. Уж больно знакомой казалась мелодия. Он точно её слышал и не раз. Мама напевала её, только медленнее, но тихие шуршащие слова были те же самые. Они защищали от нечисти и тёмных сил, усмиряли кошмары и успокаивали испуганного ребёнка. Даже когда башню обступала непроглядная злысть, и, казалось, надежды на светлое будущее уже нет, простые слова звучали во тьме и успокаивали. Прошло время и надежда вернулась. Небо очистилось, война закончилась, хоть и унесла почти всех дорогих для него людей.

– Уходи, шишига, улетай, дубовник, денный, полуденный, ночной и полуночный, минутный, полуминутный, часовой, получасовой. Уползай, штрига, за пень, за болото, ломай когти да зубы, а мою кровинушку не трогай.

– Ты серьёзно? – пробормотал Синдибум, не зная, что делать.

Дед только кивнул, продолжая приплясывать и напевать детский заговор. Он топал всё сильнее и хлопал громче.

– Отвлеку штригу улетай внучек, быстро-быстро, быстро-быстро, – в тон песенки, исполнял он. – Скорее-скорее, очень-очень. Уносись за дерево, за кусты, да смотри ничего не поломай, а я знак подам.

Выжжень переваливался с ноги на ногу и уже тяжело дышал. Видимо, так отплясывать ему уже давно не приходилось. На лбу выступили крупные капли пота, но он всё равно топотал, как пьяный домовой. Еще три раза пропел слова заговора и только потом подпрыгнул так высоко, как только смог, и махнул рукой.

Арий сплёл такие сильные чары, что его швырнуло вверх, чуть не вывихнув застрявшую ногу. Он пролетел до дерева и ударился плечом, сломав сухую ветку. Потерял концентрацию и сорвался вниз, ухнув в кучу сухих листьев.

– Я этому Пантелею кишечные колики наколдую, будет до ветру по пять раз за час бегать, – в сердцах пообещал Синдибум, с трудом выдыхая отвердевший воздух.

– Ещё поквитаемся, – пообещал подошедший дед, подавая руку.

Подняв Ария, он вытер вспотевший лоб и предложил:

– Давай махнём подальше. У штриги очень тонкий слух, она ненавидит топот и шум, но потеряв законную добычу очень злится и может попытаться напасть. Так что присматривай за своими пятками.

Синдибум нервно оглянулся на угрожающе застывшую темноту и кивнул. Пора было убираться подобру-поздорову. Теперь помимо груди ещё болело отбитое плечо, но уже начинал действовать бабушкин отвар, и боль отступала. Он оглянулся. Клубок лежал неподалёку. От поворотов мизинцев, светящийся шар поднялся и натянул подрагивающие нити.

– Веди нас.