Чародей без башни

Арий не торопился. В мерзких топях спешить, только кикимор мокрыми штанами смешить. Он и так слишком часто бросался навстречу судьбе с раскрытыми объятиями, не останавливаясь и не задумываясь. Пришло время переварить всё то, на что обычно не хватало времени. Он так улепётывал из храма памяти в Кривой башне, что даже растерял все мысли. О чьём высшем маге говорил безумный смотритель? О своём или о Димитрие? Если мегамаги не в ладах с Высшим чародеем Дырявой башни, то скорее всего о нём. Хотя потомок кикиморы мог говорить и о давно почившем хозяине Чёрной тринадцатой башни, с него станется. Тем более, что «нормальным» чародеям это не выгодно. Зачем им останавливать хоровод башен? Чтобы началась новая война? В итоге же проиграют все. Победителей ведь не бывает, это всё бабушкины сказки. Синдибум вздрогнул. Даже размышлять о войне в глубине Злыстных земель было страшновато. Кто его знает, что может таращиться из темноты. Он погнал прочь нежданные воспоминания, стараясь чаще глядеть под ноги и держать перед глазами образ любимой. Так и идти легче, и в будущее смотреть радостнее.

Миновав болото, Арий выбрался на косогор и настороженно уставился в мрачную чащу леса. За деревьями мелькали багровые отсветы, то поднимаясь к верхушкам светлеющих крон, то опадая к самой земле.

– Это кто же тут огнём балуется? – пробормотал он и закрутил мизинцами, останавливая клубок.

Сунув его в мешок, Синдибум двинулся на свет. Но спохватившись, остановился. Не помешает охранные чары навести, мало ли что. Да и Маре обещал. Он вспомнил, как учили, и выставил руки ладонями к себе. Линии засветились, и по загогулине, отвечающей за длительность жизни, прошёлся огненный сполох. Закрутился, перекинулся на знак судьбы и разгорелся кровавым сиянием. Перед лицом проступили алые руны, похожие на две ёлки, одну обычную и одну перевёрнутую. Вспыхнули и растаяли, окатив Ария мерцающим сиянием. Такие чары одну атаку точно отобьют, да ещё и обидчика покарают. А для нападения можно взять что-нибудь попроще. Проверенная молния уже покалывала пальцы, готовая в любой момент сорваться в разрушительный полёт. Жалко тратить сразу два заклятья, ограничения то никто не отменял, но в Злыстных землях уж лучше не жадничать.

За замшелым бугром и поваленной ёлкой, во все стороны раскидавшей свои пожелтевшие лапы, горел костёр. Между двух рогатин, нанизанный на толстую жердь, поджаривался исходящий жиром кусок мяса. А вокруг, чинно рассевшись на широких пнях, вполголоса переговаривались трое колдунов в алых мантиях.

– Долго ещё кости вымораживать? – бурчал самый старый на вид с всклокоченной седой бородой.

Его голову накрывал старомодный колпак с широкими полями и острой тульей.

– Ты бы, Пантелей, и на ярмарке в Передудле недовольно ворчал бы, – огрызнулся второй и поковырял веточкой между золотых зубов. – Скоморохи не смешные, фокусы не настоящие, а шишига пляшет, потому что заколдованная. Вон он уже подползает.

– Не шуми, Юнасий! – оборвал его третий с куцей чёрной бородкой и толстыми заплывшими щеками. – А то испужается ещё, бегай потом, лови его по болотам.

– А чего мне бояться! – отозвался выходящий к костру Арий и разогнулся во весь рост.

– Так Гордей не сказал, что ты у нас на закуску пойдёшь, – захихикал Пантелей, поправляя сбившийся колпак.

Юнасий поворошил угли веткой и повернул румяную тушку над огнём.

– Сам не пойду, – пожал плечами Синдибум. – Если только хитростью возьмёте.

Он выдвинулся к костру, встав перед колдунами, и растопырил пальцы, показывая рвущуюся в бой молнию.

– Это ты зря так, – захлопал губами Гордей. – Перегоришь, али упустишь. Тебе же потом самому ожоги врачевать.

– Да что с мальчишки возьмёшь, только свиток получил и думает самый могучий чаровник, – прокряхтел Пантелей.

– Уж больно вы много знаете, – скривился Арий. – Подослал кто?

– А как же, – не стал скрывать Юнасий. – Не по своей же воли в такую глухомань полезли.

– Прилетел один дядя, сказал, что чародейчик вкусный в Злыстные земли направляется, – поддержал Пантелей. – Надо слямзить, чтоб ни косточек, ни черепка не осталось.

Синдибум огляделся, нашёл толстое полено и, сжав указательный и большой пальцы, потушил молнию. Присел и выставил намокшие ботинки к костру.

– Специи хоть найдёте? – поинтересовался он. – Меня без кардамона есть – одно расстройство.

Юнасий усмехнулся, сверкнув золотыми зубами.

– Не веришь? Зря! Дядя кнежликов отсыпал, закачаешься…

– Да, дядя у меня щедрый, – перебил Арий, на ходу сочиняя очередную нелепую историю. – Тётка прижимистая. Узнает, что он семейное состояние разбазаривает, из-под земли вас достанет.

– Хм! Бойкий какой, – сощурился Пантелей. – Тощий, наверное, пупок покажи!

Синдибум поднял цилиндр, засветив лысиной.

– Пойдёт?

– Ты часом не больной? – забеспокоился Гордей. – На рожу молодой, а волосы уже разбежались. Жена плешь проела?