Чародей без башни

Синдибум повиновался. В голову лезла всякая чушь, чёрной шляпе даже не приходилось трудиться, чтобы превратить Благой день в сумрачное болото страданий. Нити засветились между пальцами, и Арий почувствовал их настойчивое давление. Они тянули вперёд в неизведанные дали.

– Не думай о том, куда хочешь попасть, – посоветовал Болевар. – Клубок всё сделает за тебя, только позволь ему управлять перемещением.

– За домом присмотри.

– У нас с саламандрой не забалуешь!

– Я вернусь? – спросил Синдибум.

– Очень на это надеюсь!

Симон попытался ободряюще улыбнуться, но растрепавшиеся усы всё равно уныло повисли.

Арий снова кивнул, разжал ладони и хлопнул по вертящемуся клубку. В кухне погасили свет, но рассекая темноту надвое, светилась ослепительно белая нить. Она-то и потянула его в глубину мрака. Он даже не сразу понял, что уже переместился. Настолько непроглядной была беззвёздная ночь. А может быть, их холодный свет просто не пробивался через лесную чащу. Синдибум различил потрескавшиеся стволы, раскорячившиеся со всех сторон. Они загибали голые кроны, прижимая к земле кривые ветви. Под ногами шуршали гнилые листья. Тускло светились тощие поганки. А почти прозрачные кусты, путаясь в густой паутине, выпячивали острые колючки, намертво впивающиеся в штаны.

– Я думал, будет ху-хуже, – заикаясь, выдавил Арий.

Но звуки его голоса затихли, едва сорвавшись с губ. Как будто вместо воздуха по лесу разлилась кисельная жижа. Она, и правда, кралась по неглубокому оврагу, обрядившись в серые лохмотья зыбкого тумана.

Синдибум погладил клубок, и тот, подпрыгнув, заскакал по хрустящему ковру из иголок и покатился в чащу.

– У тебя ведь нету сердца, ты капустный пирожок, – вспомнил Арий детскую песенку и поёжился. – Так кому какая разница, кто куснёт тебя, дружок.

Он последовал за светящимся шаром, переступая через узловатые корни. Каждая треснувшая ветка, каждый шорох жёлтых листьев и глухой свист разогнувшейся ветки, вспарывал зыбкую тишину, и лес, затаившись, приглядывался к незваному гостю. В тёмных дуплах моргали заспанные жёлтые глаза. В замшелых пнях недовольно ухали. А под игольчатым ковром что-то ворочалось и вздыхало.

– Я вам не пирожок с капустой, – предупредил Синдибум.

Между пальцев сверкнула молния и пылающими искрами разлетелась по кустам, прожигая в паутине тлеющие дыры.

Лес испуганно замер. Захлопнулись расширившиеся глаза. Подавились уханьем пни. Жалобно пискнув, успокоились листья с иголками.

– То-то же, – закивал Арий.

Чёрный цилиндр исправно искал благое и светлое в тёмной чаще. И даже дышать стало свободней и легче.

– «Подумаешь кривые ветки и поганки. Тоже мне диво дивное, чудо чудное. И не такое видали».

Синдибум зашагал увереннее, и даже корни отползли подальше, не путаясь под ногами. И на Злыстной стороне должно быть что-то хорошее, иначе, как тут чернобуки живут. Вряд ли они целыми беспросветными днями выдумывают отвратительные гадости и злобно хихикают, подставляя друг другу подножки и плюя на спины. Должны же они что-то есть, как-то общаться. Может, даже влюбляться. Ведь даже самым чёрным сердцам нужна забота и ласка. Иначе, зачем вообще жить?

Он взобрался на пригорок и, поскользнувшись на чахлой траве, с улюлюканьем съехал вниз. Тёмный лес так растерялся, что ответил на его крик протяжным эхом.

– Я тебя ещё и петь научу, – пообещал Арий и затянул: – Твоё имя, Мара, любимое моё! Оно самое-пресамое любимое моё!

Чаща и не думала подпевать, только недоумённо хлопала жёлтыми глазами за спиной. Она привыкла, что её непременно пугаются и, придерживая сваливающиеся от страха штаны, бегут сами не зная куда, попискивая и подвывая от ужаса. Но незваный гость не собирался соблюдать устоявшиеся правила и весело мурлыкал под нос.

За пригорком, пропадая в темноте, растянулось высохшее болото. Если бы не тусклые огни мороков, оно бы не показало даже своего края, а так шумели на ветру отощавшие камыши, да изредка булькала топь под сизым туманом. Из жухлой осоки на трухлявое бревно вылезла клыкастая жаба и удивлённо надулась, разглядев в тусклом свете огоньков незваного гостя.

– Скучно тебе здесь? – спросил Синдибум, пробуя ногой прогибающиеся кочки. – Хочешь, познакомлю с приличным чародеем. Хвыщом кличут. Будешь у него любимой невестой.

Арий усмехнулся и чуть не соскользнул в мутную воду. А клыкастая жаба недовольно выпучила глаза и заскакала прочь, исчезнув во мраке.

– Зря! – крикнул вслед Синдибум. – Он очень хороший и добрый. Мечта любой девушки за пятьдесят.

Подобрав длинную палку, он пошёл по краю болота. Ветёр унёс огни мороков, и топи поглотила непроглядная тьма. Только клубок источал бледный свет, нетерпеливо подскакивая на месте и дожидаясь, когда уже можно будет пуститься во всю прыть.