Чародей

– Мне кажется, там больше двух тысяч голов, – предположил Нефер.

– Едва ли так много. – Таита покачал головой. – Тысячи полторы. Но это все равно намного больше количества, с которым мы можем управиться.

Весь томительно долгий вечер они наблюдали и ждали. За оградой вдоль коновязей укротители объезжали молодых коней, приучая их ходить в колесничной упряжи. До Нефера и Таиты доносились отзвуки голосов и щелчки плетей. Ближе к вечеру табуны погнали с пастбищ и из загонов к длинным коновязям за крепостью. Маг и его воспитанник смотрели издали за тем, как коней стреноживают и привязывают на ночь.

На закате Нефер и Таита собрали своих коз и потихоньку погнали обратно в пустыню. В сумерках на дороге из Авариса показался небольшой отряд из четырех колесниц. Поводья передовой сжимал дородный военачальник в серебряном нагруднике Лучшего из Десяти тысяч. Стоило ему приблизиться, и разведчики узнали его.

– Вот ведь проклятье Сета, – буркнул Нефер. – Это Соккон, старый приятель Хилтона. Вдруг он нас узнает?

Они наклонили головы, смиренно опустили плечи и побрели вслед за козами. Соккон съехал с дороги и направился прямо к ним.

– Эй, вы, падаль вонючая! – взревел он. – Сколько мне еще говорить, чтобы вы держали своих грязных паршивых коз подальше от моей травы и моих лошадей?

Он наклонился и хлестнул Нефера по плечам. Просвистев, плеть обожгла тело юноши, и кровь бросилась ему в голову. Но прежде, чем он успел накинуться на Соккона и стянуть его с колесницы, Таита предупреждающе вскинул руку, вынуждая его застыть на месте. Жест этот, похоже, подействовал и на Соккона, потому что его голос немного смягчился.

– Поймаю вас здесь снова, отрежу яйца и засуну вам в зад, – проговорил он, сворачивая плеть.

Потом вывел колесницу обратно на дорогу и погнал к крепости.

Шесть ночей спустя, во тьме новолуния, они вернулись к Тану с отрядом. Здесь были все воины из Галлалы, способные ездить верхом, – сорок всадников в черной одежде и с вымазанными сажей лицами. Каждый вез большой мешок, притороченный к крупу лошади. В мешках что-то шевелилось и ворочалось, приглушенно тявкая и скуля. И не удивительно, потому что в каждом сидели по два-три живых шакала. Лапы им связали, а морды обмотали веревками из льняных волокон, чтобы не подавали голоса.

На копыта лошадей были надеты кожаные башмаки, поэтому растянувшийся в одну шеренгу отряд не производил шума, пока Нефер вел его в обход западной стороны крепости. Держались они подальше от коновязей, чтобы не встревожить часовых.

Каждый знал, чего от него ждут, потому что этот маневр был много раз отработан. Строй растянувшихся полумесяцем безмолвных всадников ехал между Таном и рекой на таком расстоянии между собой, чтобы по цепочке можно было передать отданный негромко приказ. Нефер находился в центре, Мерен на левом крыле и Шабакон на правом.

Выведя отряд в нужное место, Нефер три раза свистнул по-соловьиному и увидел, как в темноте заалели выстроенные в линию красные точки – это каждый из его воинов снял крышку с глиняного горшка с огнем, раздул угли в пламя. Он проделал то же самое, потом развязал горловину одного из мешков на спине у лошади, сунул туда руку и извлек упитанную самку шакала. Она извивалась в его руке.

От нее исходил резкий смолистый запах, забивавший собственный запах животного. Шерсть шакалов и хвосты покрывала черная вязкая жидкость. Таита собрал это липкое вещество в известном ему одному источнике в пустыне. Оно струилось из земли, и, по словам мага, поднималось с большой глубины. Это вещество легко горело, но он смешал его с другим, желтым кристаллическим порошком, сделавшим черную жидкость еще более горючей. Все пойманные шакалы были вымазаны этой смесью.

Нефер разрезал кинжалом бечевку, опутавшую лапы хищника. Почуяв свободу, самка задергалась, норовя вырваться. Он поднес горшок с огнем к ее пушистому хвосту, и тот вспыхнул скворчащим дымным пламенем. Она удвоила усилия, но прежде чем отпустить ее, Нефер просунул кончик кинжала между ее губами и разрезал веревку на морде. Шакал широко раскрыл пасть и испустил пронзительный неистовый визг. Нефер бросил самку наземь, и животное помчалось стрелой, оставляя за собой шлейф огня и искр, вереща и завывая так, что даже Неферу сделалось не по себе, а волосы на затылке встали дыбом.

Он вытащил из мешка другого шакала. По всей линии в темноте вспыхивали огненные шары и пускались стрелой через поле, а отчаянный, порожденный болью вой наполнял ночь ужасом. Часть страдающих животных повернула обратно к речной долине, но остальных инстинкт вел к их дому в пустыне, и лагерь в Тане оказался прямо у них на пути. Всей стаей шакалы обрушились на коновязи.

Едва выпустив последнего визжащего шакала, Нефер вытащил меч и, ударив пятками лошадь, перевел ее в галоп. Он летел вслед за горящими животными, и с обеих сторон вместе с ним скакали его всадники. Все завывали, как демоны, усиливая гвалт.