Будущее ностальгии

Пьедестал сфинкса-скелета покрыт цитатами из Ахматовой, Мандельштама, Бродского, Сахарова, Буковского, Солженицына, Высоцкого и других. Место памятника символично. Он стоит на набережной Невы, недалеко от Литейного проспекта и здания КГБ, пресловутого Большого дома. Это место, где розовая вода, окрашенная кровью жертв, замученных в подвалах, спускалась по течению Невы. На противоположном берегу Невы находится знаменитая тюрьма «Кресты», где многие жертвы отбывали тюремное заключение. Именно здесь Анна Ахматова мечтала установить памятник, когда стояла в очереди, чтобы навестить своего сына Льва Гумилева. Силуэт сфинкса очень петербургский, но двуличный зверь заклинает вспоминать петербургское и ленинградское прошлое без неотрефлексированной ностальгии. Памятник был осквернен: некто пытался снести гранитную облицовку топором — для противоречивого существа это своего рода обряд посвящения. Сфинкс-скелет — один из самых изобретательных памятников жертвам тоталитарных репрессий в России, которых в принципе довольно мало; обычно они выполняются в виде не слишком заметных камней или досок.

Возведение памятника спонсировалось самим художником и поддержано движением «Мемориал», которое предложило увековечить это место на Неве, близкое к Большому дому, в попытке сохранить и отметить свидетельства и места тоталитарного гнета. Многие из членов организации проголосовали за переименование города. Во время преобразования Ленинграда в Санкт-Петербург проявились трагические аспекты непонимания и противоречивые взгляды на прошлое города. Помимо старой коммунистической номенклатуры, еще одна группа ленинградцев протестовала против переименования, а именно — жители блокадного Ленинграда. Во время войны имя Ленинград окончательно закрепилось за городом; Ленинград получил медаль от Сталина и титул «город-герой», став символом гордости выживших. Печально, но эти две травмы из ленинградского прошлого — сталинские чистки, начавшиеся здесь сразу после убийства Кирова в 1934 году, и блокада Ленинграда во время Второй мировой войны — были использованы в разнообразных идеологических спекуляциях и не сделали выживших ближе друг другу, а напротив — создали пропасть между ними. В советское время истории военного героизма и разрушений были повсюду. В некоторых случаях эти истории скрывали еще одну войну, во главе которой стоял Сталин, — войну против советских граждан, войну, о которой мало говорили и чьи жертвы оставались неподтвержденными. Военные мемориалы были частью обязательных советских экскурсий, а рассказы о зверствах в Большом доме были частью подпольного фольклора. Оба пласта воспоминаний не дают полного ностальгического образа прошлого, оставляя отметины и руины в разных местах города и среди его жителей. Нельзя спрятать руины и то, что было «скрыто от взгляда пожелтевшими от времени пачками газеты "Правда"», — писал Бродский, описывая город после войны. Действительно, травмы прошлого Ленинграда тесно связаны между собой.