Читаем Будущее ностальгии полностью

Остававшееся неопубликованным на протяжении сорока лет стихотворение появилось в печати с некоторыми изменениями в первом послевоенном советском издании произведений поэта в 1973 году. Оно стало необычайно популярным. Советская поп-дива Алла Пугачева пела ее на мотив современной мелодии, меняя личные местоимения с мужских на женские («я вернулась»)… В 1998 году, гуляя по Петербургу, я обнаружила двусмысленную мемориальную доску на одном доме на 8‑й линии Васильевского острова: «Здесь поэт Мандельштам написал "Я вернулся в свой город"»[372]. Редко бывает так, что здание отмечено доской, потому что там писал поэт; как правило, это дом, в котором поэт жил. В случае Мандельштама этот адрес установить достаточно непросто; поэт сменил семнадцать адресов в городе и, несомненно, заслужил титул, который дал ему Бродский, назвав поэта «бездомным всесоюзного масштаба».

Я вошла в пыльный коридор с разбитым стеклом и скользящим по полу тополиным пухом. Здесь нет света, здание погружено во тьму; только на пятом этаже есть свежеокрашенная дверь с недавно установленными замками, с гордостью несущая номер квартиры. Это квартира, где Мандельштам, «шевеля кандалами цепочек дверных», дожидался «гостей дорогих». Я громко стучу. Мой спутник, экскурсовод по Петербургу Мандельштама, говорит о Мандельштаме, вдыхавшем пыль старого коридора. Мы слышим шум на кухне, шуршащие осторожные шаги. Человек за дверью слушает нас. Мы тоже слушаем. Здесь нет дверного звонка, и здесь не ждут общения со случайными посетителями. Поэтому мы так и не переступаем порог и не пьем уже немного остывший чай на кухне Мандельштама, мы никогда не увидим длинного коридора, ведущего в комнату поэта, никогда не впадем в искушение иллюзии близости. Возможно, это и к лучшему. Ибо у Мандельштама не может быть дома-музея.

Из Ленинграда в Петербург: скелет-сфинкс и ленинградская память

Слова из стихотворения Мандельштама «Ленинград» появляются на пьедестале нового мемориала — «Памятника жертвам политических репрессий» в Санкт-Петербурге. Художник-эмигрант Михаил Шемякин, будучи членом художественной группы 1960‑х годов «Санкт-Петербург», предложил скульптуру в подарок переименованному городу. Мемориал на набережной Невы состоит из скульптуры двуликого сфинкса-скелета и гранитной доски с узким разломом посередине, напоминающим крест или трещину в окне заключенного. Новый сфинкс-скелет находится в диалоге с египетскими сфинксами, знаменитой петербургской достопримечательностью на другом берегу Невы, перед Академией художеств. Петербургские египетские сфинксы, раскопанные в 1830‑х годах около столичного города — Фив, относятся к XV веку до нашей эры и были привезены в Россию во время правления Николая I[373]. После победы над Наполеоном, который был большим поклонником египетских древностей, русский царь оформил свою новую столицу в заимствованном имперском стиле. Древнеегипетский сфинкс был мифическим зверем с головой человека и телом льва, символизирующим фараона как воплощение бога солнца Ра. Появление египетской символики в Петербурге было связано с силой царя — помазанника Божия, интернациональным имперским стилем и экзотическим и таинственным ориентализмом. Царский Петербург собрал памятники мировой культуры и включил их в свои впечатляющие панорамы.

Памятник жертвам тоталитарных репрессий авторства Михаила Шемякина. Санкт-Петербург, 2019. Фотография: Александр Стругач

Теперь экскурсия по Петербургу проводится от древнего сфинкса до современного, от императорского символа до постсоветского. Сфинкс Шемякина — карнавальное чудище, более эклектичное и гротескное, чем его египетский коллега. С одной из сторон у него лицо женщины и тело львицы с классической грудью. Сфинкс Санкт-Петербурга — это космополитическое и андрогинное животное, напоминающее египетское создание эпохи фараонов и греческое крылатое чудовище, которое предлагало загадки людям, высмеивая их слепоту. С другой стороны — это скелет, фигура из мрачного Danse Macabre[374]. Эта двуликая соблазнительница памяти, воплощение пленительной красоты и распада, бессмертия и смерти. Новый сфинкс — это одновременно памятник и руина. Как и его мифический предшественник, он говорит загадками.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология