Бранкалеоне

Итак, он принял решение снискать хозяйскую милость, подражая советчику своему псу, и, будучи однажды приведен пред очи господина, чтобы, как обычно, дать ему желанные знаки погодных перемен, не упустил случая и встретил его радостно, как делывал сей самый пес, взбрыкивая, испуская пахучий пердеж и ревя так громко, что оглушил всех. А чтобы подражать без упущений, он поднялся на дыбы и положил ноги на шею господину, силясь его облобызать. Хозяин был такою новостью совершенно ошеломлен и, не в силах сносить эти ослиные ласки, завопил, приказывая его убить[136]. Но по воле случая ни у кого из окружающих не было оружия под рукою, так что нельзя было исполнить распоряжение хозяина, а тот удалился в свою комнату и некоторое время чувствовал себя дурно. Придя в себя, он сказал, что, по его мнению, в осла вселился дьявольский дух: по сей причине он пророчил, и этот дух понудил его вытворять такие штуковины; того ради он, хозяин, не хочет, чтобы этот осел оставался у него в доме. Он распорядился как можно скорее вернуть его крестьянину, забрав у того выплаченные при покупке деньги.

Пришел в город крестьянин, и хозяин рассказал ему о таковой наглости, изложил свое понимание дела и спросил, примечал ли он когда за этим ослом такие вещи, как действия злого духа. Тот отвечал, что никогда ему такая нелепица не всходила на ум; что он не думает, чтобы осел был одержим, но усмотрел в нем некий рассудок и полагает, что осел хотел приласкаться и радостным приветствием почтить хозяина; должно допустить в нем доброе намерение, хотя способ, каким оно выражалось, был крайне неуместный.

— Мне не нравится, — возразил господин, — когда доброе намерение у людей приводит к подобным следствиям, а у ослов — и того меньше. Весьма безрассудно желание оправдывать ошибку добрым намерением, а потому не представляй мне извинений, которых я не приму. Забери своего осла домой и верни мои деньги, ибо я не хочу твоих животных у себя в доме.

— Не сердитесь, синьор, я сделаю все, как вы велите. Вы знаете, что я в этом ничуть не виноват, ибо не предлагал вам моего осла, но вы его у меня попросили. И, правду сказать, я отдал его вам неохотно, ибо лишился лучшей скотины во всей округе, и немало дивился, как это вы, знатная особа, пожелали держать в доме осла.

— Чего ж ты дивился? Разве мне не позволено держать в доме скотину любого рода?

— Да, синьор, вам позволено делать все, что вам заблагорассудится. Но я хочу сказать, что благородным людям пристало пользоваться благородными вещами, неблагородные же оставить нам, крестьянам; так, для вас созданы кони, а чтобы служить нам, сотворены ослы, ибо мы не такой нежной природы, чтобы не стерпеть ослиных несовершенств, которые людям знатным кажутся несносны. Ну, отведу его домой, а завтра принесу вам деньги.

Глава XXXI. Осел попал в руки испанскому солдату

Когда осел вернулся в усадьбу, не меньше радовались его возвращению животные — его сотоварищи, чем он печалился, видя, что снова оказался меж подлой скотины. Все же он утешился, вспоминая оскорбления, полученные в знатном доме, и ожидая лучшего обращения от крестьянина. Друзья расспрашивали его обо всем, что приключилось с ним до сего дня. Он отвечал, что поставлен был на важную должность, именно, был астрологом, но хоть и подавал в ней величайшее удовлетворение господину, за всем тем был вечно нелюбим и терпел дурное обхождение от всех живущих в доме, а наконец, когда захотел некими ласками явить хозяину доброе свое расположение и великую приязнь, не только не добился желаемого, но и жизнь свою подверг опасности; и что хозяин уволил его от должности не по какой иной причине, как потому, что он, осел, захотел открыть ему свое сердце и снискать его благосклонность.

Это показалось быкам великим злосчастьем, и они ему соболезновали. Но старый осел ничуть не удивлялся и сказал ему вспомнить, что закон ослов состоит в том, что они в сем свете ничтожны и что они сотворены не для того, чтобы быть звездочетами, а чтобы таскать вьюки, да быть уверену, что, когда преступаются границы сих законов, неизменно возникает множество трудностей и мучений. Итак, пусть утешится, ибо он возвращен в первоначальное состояние, не поплатившись шкурой, и пусть довольствуется быть ослом и вьючным животным у крестьянина; и, обретя покой, старается служить хорошо, дабы не терпеть недостатка ни в чем, согласном с его ослиными нуждами. Тому очень понравилось это дружеское напоминание — сообразуясь с ним, он изгнал из сердца всякую скорбь и всякий честолюбивый помысел и служил крестьянину с великим спокойствием, исправляя свою должность весьма прилежно. И хотя умер престарелый его товарищ, утрата коего была для него немалым страданьем, он не перестал из-за этого быть довольным своею службой.

Через несколько лет, проведенных таким образом, случилось Тоскане подвергнуться тяжким военным треволнениям[137]. Но так как этот предмет описан историками, я не скажу о том ни слова, но продолжу нынешнюю историю.