Бои местного значения

— Ничего, ничего… Ведите сами свою роту, побывайте в полку, встретитесь с командирами, начальником штаба. Они вам многое посоветуют, на что обратить внимание при обучении пополнения. Не пожалеете. Вернетесь в свой полк и расскажите своим коллегам о нашей дивизии.

— Товарищ майор, — взмолился Шварцев, — у меня времени для этого нет. Я не могу, понимаете, не могу задерживаться. К тому же зубы…

Но майору понравилась мысль, что офицерам запасных полков, прибывающим в дивизию с пополнением, следует бывать в полках, а то и в батальонах. Он еще раз терпеливо разъяснил Шварцеву полезность посещения полка, и тот вынужден был со своей ротой отправиться вместе со мной.

По дороге Шварцев говорил о том, что он — офицер-преподаватель, далек от «стрелкового» офицера и не мог бы командовать ротой. Я его успокаивал как мог, хотя направленность его рассуждений до меня постепенно доходила, их навязчивость начинала надоедать.

Незаметно мы пришли в расположение штаба полка. Рота во главе со Шварцевым в две шеренги построилась у блиндажа командира полка.

— Маловато, но ничего, — сказал командир полка, когда я ему доложил о прибытии пополнения. — Вот ведь как, раньше обходились, а теперь маловато, — рассуждал полковник. — Всех в первый батальон.

— Есть!

— Подожди. Мы сейчас выйдем и поговорим с людьми.

Пока полковник собирался, начальник штаба пробежал какие-то бумаги, лежавшие на столе.

— Иван Васильевич, его надо поздравить с лейтенантом, — кивнул он в мою сторону.

— Заслужил, поздравляю… Завидую всем лейтенантам, — сказал полковник.

— Служу Советскому Союзу! — отчетливо отрапортовал я. И добавил: — Товарищ полковник, с ротой прибыл старший лейтенант Шварцев. Прошу принять его.

— Пусть зайдет.

Я позвал Шварцева в блиндаж. Полковник усадил его, а сам, расхаживая по блиндажу, расспрашивал командира роты о новостях в тылу и о пополнении. Поинтересовался биографией, профессией и чему учат людей в запасном полку. Старший лейтенант живо отвечал на все вопросы, но был слишком многословен и временами забывал, что перед ним кадровый военный, на гимнастерке которого рядом с орденом Боевого Красного Знамени была медаль «XX лет РККА». Он должен был это заметить. Я видел, как морщился полковник, а под конец прервал его и даже вспылил, когда Шварцев заговорил о том, что он торопится.

— Меня уговорили, товарищ полковник, побывать в полку. Я согласился при условии, что засветло вернусь в штаб дивизии, а оттуда на попутных машинах в тыл.

— Зачем же так торопиться? Оставайтесь у нас на стажировку. Побудете с месяц, а потом отпустим.

— Что вы, товарищ полковник… Мне приказано немедленно вернуться. Вы меня извините, но…

— Никаких «но», — прервал его резко полковник. — В целях изучения боевого опыта оставляю вас на месяц командиром роты в первом батальоне. Пребывание на переднем крае вам запишут в актив. Вы были на передовой?

— Нет.

— А капитан Кислов, которого вы смените на роте, воюет с первого дня. Побывал в окружении. У него язва желудка. Подмените его на месяц. Пусть полечится старина в госпитале и отдохнет немного.

Шварцев молчал. Вряд ли можно было возражать при таком стечении дел. От его самоуверенности не осталось и следа. Теперь его лицо скорее взывало к жалости. Когда он вышел из блиндажа, начальник штаба даже замолвил за него слово:

— Иван Васильевич, может, отпустим его на все четыре стороны? Видели, как он сразу скис?

— И ты за него? — недовольным тоном сказал полковник.

Начальник штаба лучше меня знал твердость решений командира, но почему-то позволил себе заступиться за Шварцева. Видимо, начальник штаба не выдержал обращенного к нему взгляда, взывавшего о помощи.

— Пойдем поговорим с пополнением. Заждались они нас, пока мы тут уговаривали старшего лейтенанта немного повоевать.

Мы вышли из блиндажа и сразу оказались перед строем.

— Смирно! — направился Шварцев навстречу командиру полка с докладом, но тот остановил его:

— Вольно!

Здесь, у штаба, вокруг его блиндажей, не было живого места. Деревья повалены, выворочены с корнем, иссечены, густо чернели круги воронок. То и дело через равные промежутки рвались снаряды и мины, не долетая или перелетая на этот раз.

Полковник сказал несколько слов об истории и боевом пути полка, напомнив, что полк защищал в 1941 году Москву, а потом вкратце рассказал о положении дел на участке дивизии.

— Хотя полк и в обороне, но оборона должна быть активной. И в обороне каждый день, каждый час и каждую минуту мы должны бить оккупантов. Вам это ясно, старший лейтенант?

Шварцев о чем-то задумался и, видимо, плохо слушал, о чем говорил полковник.

— Я вас спрашиваю, старший лейтенант.

— Да, — наконец ответил Шварцев.

— Это значит, что каждый из вас должен даже ночью выпустить по противнику установленное в роте количество патронов и утром сдать гильзы. Такой у нас давно заведенный порядок: не давать оккупантам ни днем ни ночью покоя. Вопросы ко мне есть?

Он подождал. Прошелся перед строем. Пополнение молчало.

— Нет. Если у кого появятся, зададите потом. Я часто бываю в ротах, так что — до скорой встречи.