Битвы орлов

Король безумен, это совершенно очевидно. Осень в Финляндии армия не переживет: страна совершенно разорена передвижениями войск. После Оравайса Клингспор велел раздать солдатам провиант на шесть дней, но за два из них выдать деньгами. Лукавство: за деньги здесь ничего не купишь, солдаты будут вынуждены превратиться в грабителей или голодать. В двух последних сражениях войско понесло огромные потери: больше тысячи убитых, а раненые фактически приговорены: госпитали так дурно устроены, что солдаты называют их кладбищами, попасть в лазарет — прямая дорога на тот свет. Надо отступить к Улеаборгу и переправиться в Швецию, но король запретил отступать. Стоять насмерть! Узнав об этом, Адлеркрейц заявил, что не будет сражаться; его люди разбегаются по домам.

Король безумен. Еще в Штральзунде несколько офицеров задумали потопить его корабль во время морского переезда; нашлись моряки, которые вызвались это сделать, а самим спастись в шлюпке. Узнав об их планах, барон Эссен ужаснулся: еще не время, в глазах народа король — святой, а кроме того, армии не пристало устраивать заговоры во время войны. Но когда войско возвратилось на острова после неудачной высадки при Гельзинге, Густав Адольф первым делом наказал свою гвардию за желание спастись: отнял знамена у гвардейских полков, а офицеров лишил преимуществ в сравнении с армейскими. Все полки наводнены шпионами, доносящими о настроениях среди солдат, о словах и мыслях офицеров — истинных или выдуманных. Настроить против себя первейшие рода в королевстве в такое время, когда Швеция одна против всех, казна истощена, армия тает на глазах, народ изнемогает! Всё государство желает мира, один король не хочет и слышать о нём: твердит, что Провидение дарует победу правому делу.

Фанатик, идеалист. Тупица!

Ему внушили с детства, что он не может ошибаться. Помазанник Божий! Родители назвали его в честь создателя великой Швеции, погибшего славной смертью на поле боя, но этот заносчивый юнец, похоже, решил погубить свою страну, оставаясь при этом жив. Когда его впервые показали народу в колыбели, дармовое пиршество закончилось "великой пляской смерти": несколько сот человек затоптали в давке. Во время коронации (не в Стокгольме, в Норрчёпинге — в пику всем и вся) конь сбросил Густава Адольфа в грязь по пути в церковь святого Олава, тяжелая корона рассекла ему лоб, а вечером у королевы случился выкидыш. Столько предзнаменований! Не говоря уже о гибели его отца (тоже мнившего себя великим полководцем) от руки убийцы на бале-маскараде. Впрочем, истинным родителем называют шталмейстера Мунка (Адольфа Мунка!), которому Густав Адольф с самого своего воцарения выплачивает содержание в тысячу голландских дукатов, лишь бы он сидел в Италии и помалкивал… Нет уж, интересы государства важнее фантазий коронованного безумца; в Швеции, слава Богу, еще есть здравомыслящие люди.

***

Глаза Клингспора смотрят устало из-под набрякших век, щеки обвисли, верхняя губа сморщилась и запала. Голубоглазый Сухтелен с пергаментным высоким лбом гипнотизирует его своим мягким голосом, обволакивая голландским акцентом немецкие фразы. Адмирал Крон-стедт поддался на его уговоры и сдал Свеаборг русским, чтобы избежать кровопролития; теперь он изгой, в Швеции ему грозит плаха. Фельдмаршал Клингспор ведет речь не о сдаче, а всего лишь о перемирии. Он поедет в Стокгольм, поговорит там с нужными людьми, и может быть, совместными усилиями, они всё-таки заставят короля прислушаться к доводам рассудка…

Каменский больше молчит, переводя взгляд с одного старика на другого. Резоны Буксгевдена, согласившегося на переговоры, ему вполне понятны: войскам нужен отдых, обозы с провиантом не поспевают за их стремительным продвижением, дождаться бы зимы, когда встанут реки, и всю Финляндию можно будет очистить от неприятеля в один месяц. Главное же условие перемирия — пусть Сандельс оставит свои позиции в Тойвале и уйдет к Иденсальми, за сто верст к северу от Куопио: тогда, как только боевые действия возобновятся, Тучков с легкостью соединится с Каменским для совместного удара на Улеаборг.

Клингспор берет дрожащими пальцами перо и тщательно выводит свою подпись под договором. Русские останутся в Гамле-Карлебю, шведы отойдут к Химанго; Сандельса отзовут из Тойвалы; размен пленными человек на человека, чин на чин.

…Толстое письмо от Буксгевдена о заключении перемирия прибыло в Петербург одновременно с донесением от Тучкова о занятии им Тойвалы: Сандельс ушел оттуда сам, как только узнал о разгроме под Оравайсом. Главнокомандующий не знал, что творится в трехстах верстах от него, генерал Тучков — тем более; оба ждали повелений от государя. А государя в столице не было.

СЕН-КЛУ

Из доклада министра иностранных дел Шампа-ньи императору французов. Париж, 1 сентября 1808 года.