Битва за Кальдерон

– Да, – холодно ответила она. – Как того требует закон.

– Но у вас нет детей, – сказал он.

– Детей нет, – повторила Исана.

– Но у вас был мужчина? – спросил Фиделиас.

– Да. Солдат. Мы некоторое время были вместе.

– И вы подарили ему ребенка?

– Да, я пыталась. Но роды были преждевременными. Вскоре он от меня ушел. Ну а местный командир отослал меня домой. – Она отвела глаза. – Я исполнила свой долг перед законом, господин. А почему вы спрашиваете?

– Ну, нужно же как-то скоротать время, – ответил Фиделиас, стараясь доброжелательно улыбнуться.

– Скоротать время, пока вы не найдете подходящего места, чтобы разобраться с двумя парнями, которые следуют за нами, – заметила она.

Фиделиас улыбнулся ей, но теперь его улыбка была искренней.

– Для гражданского человека у вас весьма зоркий взгляд, – сказал он.

– Дело не в этом, – ответила она. – От этих людей несет жадностью и страхом, так воняет от овцы.

– И вы чувствуете это на таком расстоянии? – Фиделиас понял, что эта женщина производит на него все более сильное впечатление. – До них никак не меньше пятидесяти футов. У вас сильный дар заклинательницы воды.

– Иногда мне бы хотелось его не иметь, – ответила Исана. – Или чтобы он не был таким сильным. – Она прижала пальцы к вискам. – В будущем я постараюсь не посещать города. Здесь так шумно даже тогда, когда большинство жителей спит.

– Ну, до некоторой степени я вам сочувствую, – сказал Фиделиас и свернул на боковую улочку, петляющую между домами и особенно темную. – Я видел заклинателей воды, не способных контролировать свой дар, который был столь же сильным, как у вас.

– Одиана, – заметила Исана.

Фиделиас ощутил тревогу при упоминании имени безумной водяной ведьмы. Ему не нравилась Одиана. На его вкус, она была слишком непредсказуема.

– Да.

– Она рассказывала мне, как впервые почувствовала контакт с фуриями, – сказала Исана. – Честно говоря, я удивлена, что она не сошла с ума окончательно.

– Любопытно, – заметил Фиделиас, который нашел укромное местечко между двумя зданиями. – Она никогда мне об этом не говорила.

– А вы у нее спрашивали? – поинтересовалась Исана.

– А зачем?

– Потому что человеческие существа заботятся друг о друге, сударь. – Она пожала плечами. – Впрочем, зачем это вам?

Фиделиас ощутил легкое раздражение, слова домины попали в цель. Но еще больше его удивила собственная реакция, и он подумал, что женщина права даже в большей степени, чем он готов признать. Прошло уже немало времени с тех пор, когда он действовал в соответствии с внутренними мотивами, а не по необходимости или из самосохранения.

На самом деле так происходило с тех пор, как он предал Амару.

Фиделиас нахмурился. Он уже довольно давно о ней не думал. Сейчас ему это показалось странным. Быть может, он старался выбросить мысли об Амаре из головы. Вот только почему?

Он закрыл глаза и прошел пару шагов, думая о потрясении, которое отразилось на лице Амары, когда она оказалась закопанной в землю до самого подбородка, пойманная одним из самых ловких приспешников Аквитейна. Как истинный курсор, она почувствовала предательство Фиделиаса, но не сумела скрыть своих эмоций. Когда Амара обвинила его, а он признался в предательстве, в ее глазах появилось выражение, которое он до сих пор не мог забыть. Они наполнились болью, гневом и печалью.

Что-то в его груди дрогнуло, но он безжалостно задушил это чувство.

Он не был уверен, что сожалеет о том, что полностью отказался от любых чувств, и его тревожило лишь отсутствие сожалений. Возможно, домина права. Может быть, он утерял нечто жизненно важное, какую-то искру, тепло и умение сопереживать, исчезнувшие после его предательства и последовавшими вслед за этим событиями в долине Кальдерон. Неужели сердце человека и его душа погибли, сохранив тело, которое могло ходить и разговаривать, словно он все еще жив?

И вновь он отбросил эти мысли. У него не было времени для сентиментальных воспоминаний. Охотники за головами уже приближались.

Фиделиас вытащил из-под плаща короткий тяжелый лук и наложил на тетиву толстую уродливую стрелу. С быстротой и уверенностью мастера-лучника и заклинателя дерева он повернулся и выпустил стрелу в горло охотника за наградой, который шел вторым.

Его напарник закричал и бросился вперед, – очевидно, он еще не понял, что остался один. «Любители», – подумал Фиделиас. Это был старый трюк лучника – стрелять в самого дальнего врага, чтобы его спутники продолжали наступать, не замечая опасности, вместо того чтобы рассредоточиться и найти укрытие. Фиделиас вытащил вторую стрелу и выстрелил – острие попало в левый глаз оставшемуся охотнику за головами с расстояния в пять футов.

Тот рухнул на землю – смерть наступила мгновенно. Лишь его нога несколько мгновений еще дергалась, а кровь текла по мостовой. Потом наступила тишина.

Фиделиас с минуту наблюдал за ними, затем вытащил нож и проверил у каждого пульс на шее, чтобы удостовериться, что оба мертвы. Он в этом не сомневался, но, как профессионал, ненавидел небрежную работу, и только после того, как окончательно убедился, что убил обоих, он снова взял в руки лук.