Берегини

– Он смотрит, зажила ли твоя челюсть, и думает, не свернуть ли ее на другую сторону! – раздался из-за спины Йорунн голос Сакси. Воины снова засмеялись, а Ормульв сердито скрипнул зубами и пошел прочь.

Конунг на него даже не глянул.

Вечером того же дня Сакси сказал Йорунн:

– Лодин хороший человек. Жаль только, что он скоро отправится в Вальхаллу, а его молодая жена познает горечь вдовства. Правда, время у них еще есть, и Лодин успеет подержать на руках своего сына.

– Ты только Гудрун об этом не говори, – попросила девушка. – Она теперь счастлива, ни к чему ее печалить.

Некоторое время они сидели молча, думая каждый о своем.

– Скажи, Сакси, – вдруг спросила Йорунн, – а сколько тебе лет? Выглядишь ты взросло, но кажется мне, что ты моложе…

– Нынче я проводил свою четырнадцатую весну, – признался он. – И навещал мать. Мой первый гейс – у вас говорят «обет» или «зарок» – велит мне каждые семь лет возвращаться к родному очагу на остров Нюд. А всего гейсов у меня три… Второй дал мне мой наставник: не раскрывать до времени сокрытое, пока не спросят. До встречи с ним я рассказывал о своих предвидениях всем подряд, и от этого порой случались большие беды. Я был глуп тогда. Это и понятно: мне в то время шел восьмой год…

– А третий гейс? – улыбнулась девушка. – Или это тайна?

Сакси, прищурившись, посмотрел на нее:

– Нет, не тайна. Будет охота – скажу.

Недаром про Ормульва Гуннарссона говорили – вспыльчивый, да отходчивый. Через день хёвдинг сам пришел к Эйвинду и сказал так:

– Мы росли вместе, как братья, Торлейвссон, а брат на брата обиды не держит. Знаю, что виноват, потому готов заплатить за свой проступок. Хочешь, отсыплю серебра твоей старухе, а заодно и ведунье?

– Серебро им ни к чему, – ответил конунг. – Здесь не Бирка.

 – И то верно, – согласился Ормульв. – Тогда позволь мне искупить вину, хорошо послужив тебе. Я бы взял снекку и поплыл в Рикхейм с двумя десятками крепких парней, которые помогут починить крыши, подлатают стены и приготовят все к вашему прибытию. А кормщиком пошел бы многоопытный Торд – ему ли не знать всех подводных камней на пути в Вийдфиорд.

– А что, – подумав немного, сказал Эйвинд конунг, – мысль неплохая. Послушаю, что скажет Асбьерн.

Ярлу понравилось предложение Ормульва.

– Пусть забирает своих людей и плывет, – махнул он рукой. – Гуннарссон не из тех, кто любит сидеть на месте. А нам без него спокойнее будет.

Постепенно жители Стейнхейма свыклись с мыслью о том, что уже скоро им предстоит покинуть остров Хьяр. Много лет они жили в ожидании, молили богов приблизить тот день, когда корабли навсегда увезут их отсюда, а теперь с трудом верили в то, что время перемен пришло. Потому и собираться начали не сразу, продолжая какое-то время жить прежней жизнью, словно в то праздничное утро не было сказано ничего… Первыми опомнились женщины. Стали все чаще спрашивать мужей об отплытии, начали пристально оглядывать нажитое добро – что брать с собой, что оставить, гадали, как встретит их новая земля. А мужчины все чаще смотрели куда-то вдаль, за горизонт и казалось им, будто солнце теперь светит ярче, ветер треплет волосы ласковей, и волны выстилаются гладкой дорогой до самого Вийдфиорда…

Хотелось думать только о хорошем, но к радостным надеждам примешивалась и грусть: суровый остров дал северянам кров, когда они лишились всего, стал второй родиной. И сейчас, готовясь к тому, чтобы проститься с этой землей, люди вдруг осознали, как сильно успели привязаться к ней.

У многих здесь в могильных холмах покоились отцы и братья, друзья и возлюбленные. В том числе и у Эйвинда конунга. В последнее время он часто думал о том, что слово его отца не будет нарушено – Торлейв хотел остаться и навсегда останется на острове Хьяр. Орму Торлейвссону повезло больше – жаркое пламя костра, сложенного из корабельных досок, унесло его прямо в Вальхаллу. Немало храбрых воинов тогда отправилось с ним.

Слово Эйвинда вело молодого конунга и верных ему людей далеко на юг, на остров Мьолль. И он верил, что когда придет время, погребальные костры для них зажгут на уже родном берегу. И нигде больше.

Снекку готовили к отплытию. На корме Ормульв хёвдинг приказал установить свою палатку, затянуть ее добротным кожаным пологом.

– Там повезем то, что нужно беречь от сырости, – объяснил он.

Торд кормщик осмотрел корабль, проверил свернутый парус и рулевое весло. Ормульв сказал ему:

– Нужно взять карту у Эйвинда.

– Мне она ни к чему, – ответил кормщик. – Я уже бывал в Вийдфиорде.

Когда стемнело, воины отправились в дружинный дом, выспаться перед дальней дорогой. С первыми лучами солнца снекка должна была выйти в море.

Ормульв знал, что его не станут провожать так, как до этого провожали Асбьерна. Но теперь ему до этого не было никакого дела.