Белый клык

But the hawk refused to come down and give battle, and the cub crawled away into a thicket and whimpered his disappointment and hunger.	Но ястреб отказывался принять бой, и волчонок забирался в чащу, жалобно скуля от разочарования и голода.
The famine broke.	Голод кончился.
The she-wolf brought home meat.	Волчица принесла домой мясо.
It was strange meat, different from any she had ever brought before.	Мясо было необычное, совсем не похожее на то, которое она приносила раньше.
It was a lynx kitten, partly grown, like the cub, but not so large.	Это был детеныш рыси, уже подросший, но не такой крупный, как волчонок.
And it was all for him.	И все мясо целиком предназначалось волчонку.
His mother had satisfied her hunger elsewhere; though he did not know that it was the rest of the lynx litter that had gone to satisfy her.	Мать уже успела утолить свой голод, хотя сын ее и не подозревал, что для этого ей понадобился весь выводок рыси.
Nor did he know the desperateness of her deed.	Не подозревал он и того, какой отчаянный поступок пришлось совершить матери.
He knew only that the velvet-furred kitten was meat, and he ate and waxed happier with every mouthful.	Волчонок знал только одно: молоденькая рысь с бархатистой шкуркой была мясом; и он ел это мясо, наслаждаясь каждым проглоченным куском.
A full stomach conduces to inaction, and the cub lay in the cave, sleeping against his mother's side.	Полный желудок располагает к покою, и волчонок прилег в пещере рядом с матерью и заснул.
He was aroused by her snarling.	Его разбудил ее голос.
Never had he heard her snarl so terribly.	Никогда еще волчонок не слыхал такого страшного рычания.
Possibly in her whole life it was the most terrible snarl she ever gave.	Возможно, за всю свою жизнь его мать никогда не рычала страшнее.
There was reason for it, and none knew it better than she.	Но для такого рычания повод был, и никто не знал этого лучше, чем сама волчица.
A lynx's lair is not despoiled with impunity.	Выводок рыси нельзя уничтожить безнаказанно.
In the full glare of the afternoon light, crouching in the entrance of the cave, the cub saw the lynx-mother.	В ярких лучах полуденного солнца волчонок увидел самку-рысь, припавшую к земле у входа в пещеру.
The hair rippled up along his back at the sight.	Шерсть у него на спине поднялась дыбом.
Here was fear, and it did not require his instinct to tell him of it.	Ужас смотрел ему в глаза, -- он понял это, не дожидаясь подсказки инстинкта.
And if sight alone were not sufficient, the cry of rage the intruder gave, beginning with a snarl and rushing abruptly upward into a hoarse screech, was convincing enough in itself.	И если бы даже вид рыси был недостаточно грозен, то ярость, которая послышалась в ее хриплом визге, внезапно сменившем рычание; говорила сама за себя.
The cub felt the prod of the life that was in him, and stood up and snarled valiantly by his mother's side.	Жизнь, крепнущая в волчонке, словно подтолкнула его вперед. Он зарычал и храбро занял место рядом с матерью.
But she thrust him ignominiously away and behind her.	Но его позорно оттолкнули назад.