Белые зубы

– Здорово сказано. Прямо как в книге. У нас тут висит… погодите минутку… сейчас скажу… ваш пра-пра-дедушка.

– Я заметил, как только вошел, и хочу вам сказать, Майкл, что я вам за это крайне признателен. – Маджид засиял, как ангел. – Благодаря этому портрету я чувствую себя как дома. Я знаю, что это место очень дорого моему отцу и его другу Арчибальду Джонсу, а потому я надеюсь, что оно будет дорого и мне. Они привели меня сюда, я полагаю, для того, чтобы обсудить некоторые важные вопросы, и мне кажется, трудно было бы найти место лучше для них, чем ваш бар, несмотря даже на ужасное состояние вашей кожи.

Микки был потрясен. Не скрывая своего удовольствия, он ответил, обращаясь одновременно и к Маджиду и к завсегдатаям «О’Коннела»:

– Охеренно хорошо говорит, правда? Прямо как настоящий чертов Лоуренс Оливье, королевский, мать их, английский, без ошибок. Славный парень. Я с радостью обслужу такого посетителя, как ты, Маджид. Такого культурного и все такое. А насчет моей кожи ты не переживай: мои прыщи не касаются еды, а меня самого особо не беспокоят. Каков джентльмен! При нем даже неловко говорить как попало, самому хочется говорить красиво.

– Микки, мне и Арчибальду как обычно, – сказал Самад. – А сын сейчас выберет. Мы его будем ждать возле пинбола.

– Хорошо, – ответил Микки, не в силах оторвать взгляд от темных глаз Маджида.

– Хорошенький у тебя костюмчик, – проворковал Дензель, завистливо поглаживая белую льняную ткань. – Помнишь, Кларенс, в таких у нас на Ямайке англичане ходили.

Кларенс медленно кивнул, потрясенно разглядывая Маджида.

– Ладно, вы двое, идите за свой столик, – пробурчал Микки, отгоняя их. – Я вам все принесу. Дайте мне поговорить с Маджидом. Растущий организм… надо хорошо питаться. Ну, Маджид? Что будешь брать? – Микки облокотился на прилавок, как заботливая продавщица. – Яйца?

Грибы? Фасоль? Тосты?

– Я, пожалуй… – Маджид оглядел написанное мелом меню и, весь сияя, повернулся к Микки, – я пожалуй, возьму бутерброд с беконом. Да, именно так. Хочу сочный, вкусный, хорошо политый кетчупом кусок бекона на ломтике черного хлеба.

Надо было видеть терзания, написанные в тот момент на лице Микки! Оно кривилось так, что бармен становился похожим на горгулью. В нем боролось желание угодить самому изысканному клиенту, какой когда-либо к нему заходил, и страх нарушить святое правило «О’Коннела». НИКАКОЙ СВИНИНЫ.

Левый глаз Микки начал дергаться.

– А может быть, лучше яичницу? Я отлично готовлю яичницу, правда ведь, Джонни?

– Еще бы, классная яичница, – добродушно сказал Джонни, сидевший за столом, хотя вообще-то у Микки яичница всегда выходила какая-то серая и твердая. – Честное слово, матерью клянусь, просто великолепная.

Микки наморщил нос и покачал головой.

– Ну, может, фасоль или грибы? Омлет или жареную картошку? На Финчли-роуд никто не жарит картошку лучше, чем я. Выбирай, сынок, – отчаянно взмолился он. – Ты же мусульманин. Ты же не хочешь заказать бутерброд с беконом и разбить сердце своего отца?

– От бутерброда с беконом ничего не случится с сердцем моего отца. А вот насыщенные жиры, которые накопились в его организме в результате пятнадцати лет питания в вашем заведении, плохо влияют на его сердце. Довольно странно, – спокойно продолжал Маджид, – почему до сих пор никто не возбудил дело, я имею в виду уголовное дело, понимаете, против тех работников системы питания, которые не сообщают клиентам содержание жиров в подаваемой еде и не предупреждают их о вреде здоровью, которому они подвергаются. Довольно странно.

Все это было сказано сладчайшим, мелодичным голосом, без малейшей нотки угрозы. Бедный Микки не знал, что делать.

– Да-да, – нервно пробормотал Микки, – гипотетически это интересный вопрос. Очень интересный.

– Конечно, интересный.

– Да уж.

Микки замолчал и несколько минут в тишине натирал тряпочкой электрическую плитку – он это делал почти что каждые десять лет.

– Вот. Теперь как зеркало. Ну, на чем мы остановились?

– На бутерброде с беконом.

При слове «бекон» люди за ближайшими столами навострили уши.

– Не могли бы вы говорить потише…

– Бутерброд с беконом, – прошептал Маджид.

– С беконом. Хорошо. Придется за ним сбегать, потому что у меня нет бекона… но вы не волнуйтесь, посидите пока с отцом, а я принесу. Это обойдется немного дороже. Все-таки лишние трудности. Но не волнуйтесь, я мигом. И передайте Арчи, чтобы не беспокоился, если у него не хватает денег. Я принимаю обеденные талоны.

– Вы хороший человек, Майкл. Возьмите. – Маджид вытащил из кармана сложенный листок бумаги.

– Охренеть, еще листовка? Уже, мать твою – простите мой французский, – жить нельзя в Северном Лондоне от этих листовок. Вот и мой брат Абдул-Колин просто засыпает меня этими листовками. Но раз уж даете вы… тогда давайте.

– Это не листовка, – пояснил Маджид, забирая с подноса нож и вилку. – Это приглашение на презентацию.

– Куда-куда? – потрясенно спросил Микки (в желтой газете, которую он читал, слово «презентация» означает камеры, роскошно одетые девушки, огромные груди, красные ковровые дорожки). – Правда, что ли?