Белые зубы

– Миссис Чалфен. – Алсана подняла вверх указательный палец, призывая Джойс к молчанию. – Есть два правила, которые известны всем: от премьер-министра до рикши. Первое: не позволяй никому сделать из твоей страны сырьевую базу. Это очень важно. Если бы мои предки следовали этому правилу, моя жизнь сейчас была бы совсем другой. Но что поделаешь? А второе: не вмешивайся в чужие семейные дела. Молока хотите?

– Нет, нет. Спасибо. Немного сахара…

Алсана бухнула в чашку Джойс столовую ложку с горкой.

– Вы думаете, я вмешиваюсь?

– Я думаю, что вы уже вмешались.

– Я хочу только, чтобы близнецы были вместе.

– Но именно из-за вас они не вместе.

– Маджид живет у нас потому, что Миллат не хочет жить с ним под одной крышей. И Маджид говорит, что ваш муж на дух его не выносит.

Алсана, как маленькая скороварка, взорвалась:

– Конечно, не выносит! И знаете, почему? Потому что вы – вы и ваш муж – оторвали Маджида от его культуры и его веры. Мы его просто не узнаем! И это вы виноваты! И теперь он не хочет разговаривать со своим родным братом. Немыслимо! А Миллат все время проводит с этими гадами в зеленых галстуках. Все время! Он ничего мне не говорит, но я все знаю. Они называют себя истинными мусульманами, а на самом деле это просто бандитская шайка, как и многие другие в Килберне. И вот сейчас они распространяют эти… как их называют?.. такие бумажки…

– Листовки?

– Да, листовки. Листовки, в которых говорится про вашего мужа и его богопротивную мышь. Тучи собираются. Я нашла сотни таких бумажек у него под кроватью. – Алсана встала, вытащила из кармана фартука ключ, открыла шкафчик, до отказа забитый зелеными листовками, и они каскадом посыпались на пол. – Он опять пропал на три дня. Надо будет вернуть их на место, прежде чем он вернется. Возьмите, возьмите, дамочка, нате, почитаете Маджиду. Пусть увидит, что вы наделали. Братья оказались по разные стороны баррикады. И это вы разожгли вражду между моими сыновьями. Вы делаете все, чтобы они никогда не сошлись!

Минуту назад Миллат осторожно повернул ключ в замке. И вот он стоит в коридоре, курит и слушает. Круто! Прямо как ссора двух итальянских женщин – глав враждующих кланов. Миллат любил клановость. Как раз поэтому он и вступил в КЕВИН и еще потому, что ему нравились их костюмы и галстуки. И ему нравилось, когда кланы враждуют. Психоаналитик Марджори предполагала, что желание Милы быть частью клана проистекает из того, что он один из близнецов. Психоаналитик Марджори предполагала, что религиозность Милы происходила скорее из его желания принадлежать к какой-нибудь общности, чем из сознательной и обоснованной веры в существование всемогущего Творца. Может быть. Какая разница. Сам Миллат считал, что можно до посинения копаться в психологии, но все равно нет ничего лучше, чем стоять вот так в черном костюме, курить и слушать драматический спор двух враждующих матерей.

– Вы уверяете, что пытаетесь помочь моим детям, но на самом деле только ссорите их. Слишком поздно. Вы разрушили мою семью. Почему бы вам теперь не вернуться в свою и не оставить нас в покое?

– А вы думаете, у меня дома рай? Из-за всего этого в моей семье тоже раскол. Джошуа не разговаривает с Маркусом. А вы не знали? Ведь они так хорошо ладили… – Казалось, что Джойс вот-вот заплачет. Алсана нехотя протянула ей бумажную салфетку. – Я пытаюсь помочь всем нам. И начать нужно с Маджида и Миллата, помирить их, пока не стало еще хуже. Думаю, тут вы со мной согласны. Если бы удалось найти какую-то нейтральную территорию, какое-то место, где бы ни тот ни другой не испытывали давления со стороны, не чувствовали постороннего влияния…

– Нет больше никаких нейтральных территорий! Согласна, они должны встретиться и поговорить, но где и когда? Вы и ваш муж сделали все, чтобы это стало невозможным.

– Миссис Икбал, при всем моем уважении к вам, не могу не заметить, что проблемы в вашей семье начались задолго до того, как я или мой муж вмешались.

– Может быть, миссис Чалфен, может быть. Но вы стали солью, насыпанной на рану. Лишним красным перцем в остром соусе.

Миллат услышал, как Джойс сердито вздохнула.

– И опять же, при всем моем уважении… Я уверена, что не в этом дело. Я думаю, что так шло уже давно. Когда-то Миллат рассказал мне, как вы взяли и сожгли все его вещи. Это так, для примера, но мне кажется, вы не понимаете, какую психологическую травму такие поступки наносят Миллату. Он в ужасном состоянии.

– Ага, значит, будем играть в око за око, зуб за зуб. И зубов у вас больше! И, кстати, это правда не ваше дело, но я скажу, что сожгла его вещи, чтобы его проучить, чтобы он понял, что надо уважать жизнь окружающих!

– Странный метод, простите, что вмешиваюсь.

– Не прощу! Не прощу! Что вы вообще об этом знаете?

– Только то, что вижу. А вижу я, что Миллат сильно травмирован. Может быть, вы не в курсе, но я оплачивала визиты Миллата к психоаналитику. Так вот, совершенно точно, что внутренний мир Миллата – его карма, как вы, наверно, сказали бы – весь мир его подсознания находится в ужасном состоянии.