Башня Ворона

– Нет! – Жрица оторвалась от созерцания сакралов и нахмурилась. – Это не ответ.

– Ага! – восторжествовал я. – После стольких лет нашего общения она не могла не догадаться.

Мне сделалось отрадно и спокойно.

– Гляди! – велел я Мириаде.

Жрица убрала фигурки в мешок и вопросила:

– Это считается за ответ?

Она снова вытряхнула их на землю и прочла: «нет».

– Но почему?

Сила и Кротость не отвечает на такие вопросы, – изрек я посредством символов. – Тебе ли не знать. Я не предсказываю будущее, только предполагаю, как все.

– Нет, предсказываешь! – упорствовала жрица, забыв перетряхнуть заветный мешочек. – Сама видела, и не раз!

«Нет, – возразил я под стук сыплющихся на землю костяшек. – Ничего ты не видела».

Жрица озадаченно нахмурилась:

– Но ты хотя бы слышал воззвания, шедшие к тебе издалека?

Иногда. Частично. Я ощущаю подношения, периодически чувствую просьбы, но, полагаю, только те, что заключены в молитву или напрямую связаны с подношениями.

– Все боги слышат, когда к ним взывают на расстоянии, – укорила жрица.

– Не все, – поправила Мириада, – только те, кто прилагает к этому усилия. Как я, например. Твой бог не из таких.

Не поднимаясь с колен, жрица поклонилась до земли:

– О великодушная и милосердная, прости, я не ведала о твоем присутствии, иначе сделала бы подношение.

– Я бы приложил усилия, только не представляю как, – сообщил я Мириаде.

– Ты не ведала о моем присутствии, поскольку я намеренно не обозначила его, – утешила Мириада нашу собеседницу. – Зачем ты явилась сюда под покровом ночи, посвященная?

Жрица мешкала.

– Ручаюсь, милосердная, причина тебе известна. С тех пор как весть о разорении Речного становища достигла наших ушей, все говорят только о расплате. Я разделяю стремление своего народа, но если и не разделяла бы, не в моей власти помешать им отправиться на север, убивая каждого цокча, что встретится на пути. Однако мне боязно вообразить, сколь сокрушительными будут последствия. Цокчи наверняка пожелают отомстить. Коли так, где гарантия, что боги не придут им на выручку? Все мы чтим собственных богов, а боги платят нам взаимностью. Разве Утопленник, Сова-Родительница и Красноглазый Лис не воспрепятствуют, начни мы убивать и грабить их последователей, хоть те и повадились убивать, грабить нас первыми?

– Такой вариант не исключен, – молвила Мириада. – Хотя кое-какие боги предпочтут не вмешиваться со словами: «Вы положили начало убийствам и грабежам, теперь не ропщите».

– Кое-какие – возможно, – согласилась жрица. – Но отнюдь не все. И потом, где гарантия, что со временем им волей-неволей не придется вмешаться?

– Сомневаюсь, что Утопленнику есть дело до сухопутных дрязг, – сообщил я Мириаде, а посредством сакралов изрек: – Если не ошибаюсь, вопросы убийств и грабежей принято обсуждать на ежегодном сходе племен.

– Я призывала именно так и поступить, но многие не хотят ждать, ведь до схода еще целый год. Вдруг цокчи намереваются провести его в убийствах и грабежах? Коли они отчаялись и озлобились настолько, что перебили весь Речной лагерь, то едва ли послушаются схода. Тогда грядет катастрофа. Правила схода действуют, только если им следовать. Вдруг целое стойбище, целый народ решит иначе?

– Такое случалось прежде, – припомнила Мириада, – и очень плохо кончилось для непосредственных участников.

– А цокчи участвуют в сходе? – полюбопытствовал я.

– Скорее всего, – ответствовала Мириада. – С их отречением сход вряд ли распадется, а вот проблемы возникнут наверняка. От вступления цокчей выиграли практически все – прочие народы обрели постоянный источник металла и древесины, а соседствующие избавились от регулярных набегов. Практически.

Жрица то ли услышала Мириаду, то ли нет:

– Если ситуация в граде Вускции не переменится, откуда нам брать металл, древесину и стекло, как не друг у друга? А коли сход объявит налетчиков виновными, с чего им платить штраф? С чего платить всем нам, если мы располагаем лишь самым насущным? А коли так, коли ни у кого из нас не останется ничего сверх насущного, что тогда? Старейшины в становище у подножия задались этими вопросами и порешили прибрать к рукам все, что только можно, и защищать свою собственность до последней капли крови. Пускай налетчики знают, что покушаться на наши границы опасно. Боюсь, это обернется катастрофой. Если бы я только могла возвратиться в лагерь и сказать: «Сила и Кротость молвил свое слово. Кризис, толкнувший цокчей на мародерство, – явление временное. Нужно только перетерпеть год, перенести нашу стоянку куда-нибудь на юг или на запад, где нас не достанут грабители, а потом озвучить нашу беду на сходе. Если торговцы с юга не объявятся в нынешнем году, то непременно объявятся в следующем. Мародеры заплатят за свои бесчинства, в сходе не возникнет раскола. Однако мы должны набраться терпения». Такие вести уберегли бы нас от новых несчастий.