Башня Ворона

Айру не воротился на родину; непогожие месяцы он коротал в Вастаи, попивая пряное пиво и жалуясь всякому, кто соглашался слушать, на Мавата, помешавшего ему разгромить вербов. Якобы из-за промедления ему пришлось довольствоваться скромной победой, хотя немедленная атака сулила ошеломительный триумф. Якобы преемник Ворона робок и нерешителен. Получи Айру в тот день свободу действий, он бы не мешкая напал на объединенную армию вербов, захватил бы территорию за горной грядой и навсегда отбил бы у неприятеля желание соваться в Ираден. А когда Мават взойдет на скамью в Башне Ворона, Айру наконец встанет во главе пограничных войск и уж точно не повторит ошибок прежнего командующего. Отец Мавата отказал Айру в аудиенции, зато того принял Гибал и кое-кто из распорядителей. Впрочем, на последних он, как ни старался, не произвел благоприятного впечатления.

Гибал, напротив, оказал Айру радушный прием – в конце концов, его отец заседал в совете, а Гибал в ту пору обхаживал всякого распорядителя в расчете на будущую поддержку. Не удивлюсь, если брат Глашатая, не чаявший перенести скамью через пролив, обрадовался союзнику, обещавшему избавить его от помехи, способной воспрепятствовать дерзкому плану.

Меж тем за лесом Мават организовал регулярные патрули, хотя после провальной атаки на лагерь вербы затаились. Не было даже мелких набегов – всю зиму никто не посягал на хутора и селения к югу от леса, а связные и гонцы, посланные Маватом, не приносили тревожных вестей. Правда, молва гласит, будто, странствуя под серым небом, среди девственной белизны, мальчишка-гонец заметил на вершине гряды, отмечавшей южную границу Ирадена, рысь. Она не шелохнулась, когда он проезжал мимо, и якобы следила за ним. А как известно, в облике рыси предстает вербская богиня Охотница.

Гонец доложил об увиденном, однако его подняли на смех – подумаешь, испугался рыси, какие в избытке водятся в этих краях! Возвратившись в лагерь (и не обнаружив ничего подозрительного на обратном пути), он отправился прямиком к тебе, уверенный, что ты воспримешь его слова всерьез. И передашь их Мавату.

Так и случилось.

– Похоже на Охотницу, – изрек Мават, выслушав тебя. – Сомневаюсь, что вербам вновь удастся привлечь ее на свою сторону, но кто знает? Они чуть не одолели нас. И одолели бы, поступи Айру по-своему. Страшно вообразить, во что бы вылился наш разгром! Ворон, безусловно, защитит Ираден, но мы лишимся большей части войска, а то и всего. Что тогда станется с Ираденом? У вербов произошли разительные перемены. Новый авторитет у царя, новые веяния среди военачальников. Ох, не к добру это, не к добру. Но пока не узнаем наверняка, предпринять ничего нельзя. Посмотрим, какие вести принесут наши лазутчики.

Однако за зиму новых сводок не поступило.

На закате, отужинав бобами и соленой лепешкой, сдобренной густой сметаной, ты поднялся в свою каморку, прихватил свернутое в рулон тонкое шерстяное одеяло и поспешил на площадь к Мавату.

– Хвала Ворону, – пролязгал зубами тот. – Я уж думал, ты не вернешься.

Ты отдал одеяло, и Мават закутался в него как в плащ.

– Чуть не околел! Камни просто ледяные.

– Тебе нет нужды сидеть здесь всю ночь, господин. Ручаюсь, так не принято. А если и принято, на площади все равно ни души. Переночуешь в тепле, а утром начнешь сызнова.

– Мысль, конечно, заманчивая, – согласился Мават. – Но тогда мой дядюшка – или досточтимый лорд Радих, с которым они в одной упряжке, – объявит всем и каждому, что я настроен несерьезно, а посему не заслуживаю внимания.

– Вполне вероятно, господин.

– Не вероятно, а так и есть! – огрызнулся Мават, но быстро взял себя в руки. – Кто отирался подле тебя?

– Ксуланцы, – доложил ты.

– Чудны́е дела тут творятся, – протянул Мават. – Порт – вот единственное, ради чего стоит ломать копья в граде Вускции. Порт и все, что через него проходит. Однако ксуланцы отчаянно рвутся туда. Спрашивается – зачем?

Ты покосился на часовых, маячивших у запертых крепостных ворот, хотя никто из них не смотрел ни на тебя, ни на Мавата, а ваш шепот даже на пустынной, гулкой площади не достигал чужих ушей.

– А что идет через град Вускцию? – полюбопытствовал ты, глядя на Мавата сверху вниз.

– Да все! – коротко хохотнул Мават. – Шелка, самоцветы, меха. Вяленая рыба. Соль. Пряности и вино. Олово. Медь. Стекло и металл. Рабы.

– Ксуланец, беседовавший со мной, сказал, будто на крайнем севере водится золото.

Мават презрительно фыркнул:

– На севере нет ничего, кроме вечной мерзлоты. Ну и рыбы. И китов. Хотя киты вроде тоже из рыб.

Зависит от того, что подразумевается под рыбой.

– Не знаю, водится там золото или нет, да и беседовавший со мной ксуланец не шибко переживает по этому поводу. Ну а в случае удачи его соотечественникам захочется странствовать через воды града Вускции без помех, доставлять ценный груз на родину, – заключил ты.

– С золотом или без, контроль над проливом – лакомый кусок. Ради такого можно попробовать привлечь тебя на свою сторону.

– Но, господин, Ксулах слишком далеко, чтобы тревожиться из-за нас.

– Как знать. А пока наблюдай, слушай. Мотай на ус.