Барсук

Глубоко внутри она стыдилась того, что не хочет идти на дебаты, но ей не хватало сил признать это. Ей не хотелось стоять напротив тех, кого ранило решение издать «Я Барсук». Так же как и то, что она в некотором смысле убила Яна Апельгрена. Она глубоко вздохнула, чтобы ответить спокойно и вразумительно.

— Конечно, должны. Но мне интересно, не лучше ли будет кому-то другому поучаствовать в дебатах.

— Я не верю, что кто-то, кроме тебя, может это сделать, — сказал Фредрик. Он оперся локтями о стол, сцепил руки в замок и посмотрел на нее над костяшками. — Все-таки ты отвечала за издание.

— Почему ты не возьмешь это на себя? — спросила она, махнув в сторону Фредрика. — Если так важно защитить честь издательства, почему сам это не сделаешь?

Фредрик подпрыгнул на стуле. Он выглядел по-настоящему задетым.

— Потому что это твоя работа как издателя — отвечать за то, что издает издательство Эклунда.

— А если я откажусь?

Фредрик сжал зубы и покачал головой.

— Конечно, я не могу тебя принуждать, но если рассчитываешь на будущее в издательстве, то лучше всего согласиться.

Анника смотрела в пол, пытаясь осмыслить значение сказанного Фредриком. Все, за что она боролась, будет зря, если она не придет в телестудию на улице Норра Эльвстранден и не поучаствует в дебатах.

— Поняла, — ответила она.

33

Под землей нет света. Все звуки приглушены. Меня ненавидят и преследуют. Но я никогда не бываю один.

Вторник, 31 мая

Анника дрожала от нервного напряжения, пока срезала путь через площадь Йэрнторгет по дороге в офис Эммы Сивертс. Из-за неровной брусчатки на улице Хага Нюгата приходилось идти медленнее, чем хотелось бы, но так у нее появлялось время успокоить мысли. То и дело она останавливалась, заглядывая в витрины живописных магазинчиков. Почти минуту она изучала красивые переплеты книг в антикварном магазине. Однако мысль о дебатах не отпускала — как она будет там стоять, потеряв дар речи и опустив руки, а вся Швеция будет смотреть на нее. Вместе с тем в ней росла тревога за ребенка. Как стресс и беспокойство повлияют на плод?

Она ускорила шаг, проходя парк Хагапаркен. Анника не была религиозной, но зайдя в тень высокой колокольни церкви Хага, почувствовала груз вины. Придется ли ей вскоре заплатить за успех, купленный жизнью Апельгрена? Она подавила слезы и пошла дальше по улице Стургатан. Мартин ждал у двери в офис Эммы Сивертс.

— Выглядишь замученной, — сказал он.

— Спасибо, именно такого образа я и добивалась, — попыталась улыбнуться Анника, но получилась какая-то гримаса.

— Прости.

— Ничего. Я просто устала, кошмарный день. К тому же беременность не способствует бодрости.

Мартин перевел взгляд на тяжелую деревянную дверь и резко сменил тему:

— Так вот здесь она обитает?

— Ага, вот вход в модный офис адвоката Сивертс. В комплекте с кошкой.

— Кошкой?

Они позвонили и открыли дверь, когда прозвучал зуммер замка. Эхо их шагов разносилось по лестнице, а спустя пару минут Анника снова оказалась в похожей на салон приемной. Эмма Сивертс их встретила и обоим пожала руки. Ладонь у нее была теплой и влажной от крема.

Эмма прошла вперед и поставила кипятиться воду на кухне.

— Пока можете сесть на диван. Договор о переходе права собственности лежит на столе, если захотите прочитать; он довольно простой.

Анника откинулась назад, а Мартин начал читать. У нее не было энергии даже пытаться понять юридические тонкости.

— Он действительно несложный, — сказал Мартин, прочитав отрывок. — Когда я продавал квартиру, договор был в два раз длиннее, а этот договор все-таки касается целого дома.

Эмма вернулась с подносом. В центре стоял старинный чайник в цветочек, а вокруг него — три не подходящие ему по цвету чашки на больших блюдцах.

— Мне нет нужды использовать бессмысленный стандартизированный стиль, на котором пишут агенты, — сказала она, наливая Аннике красно-коричневый чай. — Все, что необходимо, там, конечно, есть. Остальное я опустила.

Мартин показал бумагу Эмме.

— Здесь нет никаких гарантий. Так и должно быть?

— К сожалению, да. И то это не совсем так, если посмотрите на страницу два.

— Не понимаю, — сказал Мартин.

— Я ничего не знаю о доме, — сказала Эмма. — Я лишь отвечаю за исполнение завещания касательно жилья умершего. Все, что я делаю — продаю имущество в соответствии с завещанием Яна Апельгрена. Поэтому я, конечно, не могу ничего гарантировать, кроме наличия жилья в завещании. Вы можете провести стандартную экспертизу с инспектором до вступления в права. Вы, в свою очередь, можете вступить в права когда захотите, и я не требую никакого первого взноса.

— А что написано на странице два? — спросила Анника.

— Ах, там о подвальном помещении. Там закреплены гарантии, данные мастерами во время ремонта. Если в их работе что-то не так, вы можете потребовать это исправить.

— Логично, — сказал Мартин.

— И вы можете отменить сделку, если инспектор найдет что-то, что вас не устраивает, — добавила Эмма Сивертс.

Мартин пожал плечами:

— Меня все устраивает.