Атомный ангел

Я включил магнитофон и несколько раз прокрутил разговор Уэлли с водителем «Капри», вслушиваясь в каждое слово, отмечая все, что представляет интерес. Имя «Ваджара» – пока совсем непонятно. Имя «Бен Тзенонг» – аналогично. Голос контакта Уэлли я точно где-то слышал, но, хоть убей, не помню где. Он проехал навстречу Уэлли сотню миль: информация любопытная, однако на свете куча мест, расположенных в сотне миль от Уорчестера. Не хочет иметь дела с «ниггерами»? Очень любопытно. До сих пор нам встречались только арабы, а они не чернокожие. Уэлли сказал, что сможет назначить мероприятие на определенный день: что имеется в виду? Четвертое января – или в первый день после этого, когда подует западный ветер. Ветер. о нем говорил Файфшир – ветер разносит радиацию. Западные ветра на Британских островах дуют чаще, чем все остальные. Четвертое января – почему именно эта дата? Новый год в этом году выпадает на пятницу. Я спустился на этаж ниже, в библиотеку, и просмотрел все возможные религиозные праздники – ни один из них не приходился на четвертое января. О каких-то массовых мероприятиях, запланированных на четвертое января, тоже нигде не сообщалось. Я решил обратиться к ветрам – достал массивный атлас мира издания «Таймс» и листал его, пока не обнаружил помесячные карты воздушных потоков. Из январской карты следовало, что западный ветер дует через Атлантику в Испанию, Францию и на Британские острова, а затем сворачивает на север, в Арктику. В следующие месяцы карты указывали то же направление – из Атлантики в Европу, но дальше воздушный поток не сворачивал на север и попадал в Россию. Это заставило меня задуматься: если кто-то в самом деле собирается взорвать АЭС в Англии, если Файфшир прав в своих расчетах и при попутном ветре радиоактивное заражение может распространиться на две тысячи миль и если русские не хотят, чтобы радиоактивное облако из Англии попало на территорию России (а они, конечно, не хотят), то самый безопасный месяц для них – январь.

Разумеется, у даты четвертое января могло быть и какое-то другое, более простое объяснение – но надо же с чего-то начать собирать головоломку. Я вернулся к себе, в крохотный кабинетик – точнее, клетушку. На сокращение оборонного бюджета британская разведка ответила сокращением рабочего пространства для сотрудников. Урежь они мой кабинет еще чуть-чуть, и мне пришлось бы запихивать себя туда и вынимать оттуда при помощи обувного рожка. Сделано это, конечно, не без задней мысли: негоже сотрудникам отсиживать задницы в кабинетах.

Дальше я позвонил в Баллиол-колледж в Оксфорде. Женщина из приемной отвечала вежливо и по существу. Я сказал, что я из «Таймс», готовлю для ежемесячного приложения «Школы и университеты» статью об иностранных студентах в британских вузах, а затем спросил о Бене Тзенонге. Она ответила: да, такой у них зарегистрирован. На третьем курсе, изучает ядерную физику, из Намибии, получает стипендию ООН. Если я хочу узнать больше, то мне следует написать ему самому.

Затеять с Тзенонгом переписку? Слишком долго и малоэффективно. Я решил нанести ему визит и через пару часов уже подъезжал к Оксфорду на своем «Ягуаре», борясь сразу с двумя бедствиями: проливным дождем и велосипедистами, которые под дождем, очевидно, предпочитали ездить с закрытыми глазами. «Дворники» печально и без особого успеха скребли по стеклу, каплеуловитель ни хрена не улавливал – словом, день был не из тех, когда хочется гулять по Оксфорду, наслаждаясь свежим воздухом и фотографируя виды.

Позади Шелдоновского театра в центре улицы обнаружился «карман» для парковки: туда-то я и направился. Накормил парковочный автомат тремя монетками – и совершенно зря. Треснув по автомату кулаком, я пешком дошел до Баллиола и заглянул в привратницкую. Здесь на стене висел список студентов, вместе с номерами их комнат; Тзенонга я нашел быстро и от души порадовался, что живет он здесь, в колледже, и мне не придется кататься по Оксфорду, разыскивая его квартиру.

На стене над головой у привратника висела тускло блестящая табличка с надписью: «Эзра Хэнкок, ум. 1911. Более верного друга не знал свет». Что ж, сказал я себе, будем надеяться, что его преемник тоже отнесется ко мне по-дружески.

– Вы не подскажете, где тут комната одиннадцать дробь семь?

По счастью, преемник Эзры Хэнкока оказался вполне его достоин. Вместе с указаниями, как пройти в комнату Тзенонга, я получил и имена всех его соседей. О самом Тзенонге, впрочем, привратник мало что мог сказать – только то, что он чернокожий. Я поблагодарил и вышел. Спрятавшись от дождя под аркой, огляделся, удостоверился, что рядом никого, достал из кармана кепку и натянул ее на голову, затем надел пару больших солнечных очков, поднял воротник, вытащил из кармана шарф и замотал им нижнюю часть лица. Теперь узнать, как я выгляжу, можно было разве что с помощью рентгеновского аппарата.