Атомный ангел

Я прошел через арку, обогнул овальный газон, подстриженный так безупречно, что бильярдный стол рядом с ним выглядел заброшенным полем для гольфа, прошел через ворота Старого Баллиола и через Дворовый Сад. Вошел в одиннадцатый подъезд и начал подниматься по лестнице. Комната номер 7 обнаружилась на втором этаже. Я постучал.

– Войдите! – ответил напряженный, какой-то сдавленный мужской голос.

Я мысленно выругался. Лучше б здесь никого не оказалось! Открыв дверь, я увидел за столом у окна чернокожего парня, высокого и худого: выглядел он, пожалуй, очень ничего, если б не серое от усталости лицо и не хмурая гримаса. Он кинул на меня взгляд через плечо: в глазах его читалась ненависть, обращенная вовсе не ко мне. Кого-то этот парень возненавидел, и очень сильно, задолго до того, как я постучал к нему в дверь.

– Джеймс Гилберт? – спросил я.

– Нет, он живет этажом ниже.

– Ниже? Там я был, и мне велели искать этажом выше.

– Нет, Гилберт живет прямо подо мной.

– А вы, должно быть, мистер Кершоу?

– Нет, моя фамилия Тзенонг. Кершоу дальше по коридору.

– М-да, что-то ваш привратник путает. Ладно, извините, что побеспокоил.

Тзенонг молча повернулся к столу, а я вышел, прикрыв за собой дверь. Неплохо. Выяснил, как он выглядит. Следующий шаг – подождать, пока он уйдет. Я пересек двор и спрятался под аркой. Привратник сказал, что из комнаты Тзенонга только два выхода – обычный и по пожарной лестнице; оба вели во двор, который из арки был мне прекрасно виден. Я снял кепку, очки и шарф, а затем вывернул наизнанку свой двухлицевой плащ, превратив его из белого в черный. Теперь, даже если Тзенонг пройдет совсем рядом со мной, едва ли он меня узнает. Приготовившись ждать и рассеянно глядя на дождь, я припоминал события сегодняшнего дня.

«Портико» я сегодня покинул через другой выезд, но почти сразу заметил, как вслед за мной скользнул на дорогу блестящий зеленый «Форд Эскорт». Кроме водителя, в машине никого не было. Я свернул на Мэлл, объехал Букингемский дворец и доехал до Гайд-Парк-корнер. «Форд Эскорт» держался позади. Уже скорее для развлечения я свернул с Гайд-Парк-корнер на Сент-Джордж-стрит, оттуда на Белгравскую площадь и там вдруг резко свернул влево и остановился у цветочного киоска. «Эскорт» такого совсем не ожидал. Несколько минут я вдумчиво выбирал букет для больной тетушки в Мейденхеде – а он тем временем нарезал круги по площади; наконец, сжалившись над ним, я вдруг вспомнил, что у тетушки аллергия на цветы, и, получив злобный взгляд от промокшего насквозь продавца, поехал дальше.

Я решил устроить «Эскорту» прогулку по Уолтон-стрит. Эта узкая извилистая улочка полна ресторанов, художественных галерей и ювелирных магазинчиков. Самая выдающаяся из ее культурных достопримечательностей – ресторан «Уолтон», известный тем, что пару лет назад его взрывала ИРА. Перед «Уолтоном» дорога резко сворачивает направо и выходит к светофору. В любое время дня и ночи в этом месте пробка – и сегодняшний день, к счастью, исключением не был. Я затормозил ярдах в пятидесяти от «Уолтона». «Эскорт» остановился в четырех машинах от меня. Я поставил машину на ручной тормоз и, пригнувшись, выскользнул наружу через пассажирскую дверь.

Согнувшись вдвое и не обращая внимания на любопытный взгляд соседа – водителя крытого фургона, я побежал назад. Проскользнул мимо трех машин, достигнув «Эскорта», на ходу и по-прежнему не поднимая головы, выхватил из кобуры «Беретту», взвел курок, а другой рукой распахнул дверцу машины.

– Утро доброе! – сказал я и сел рядом с водителем.

Водитель взглянул на меня, на мой «ствол», затем снова на меня; взглянул явно без восторга. Парень был совсем молодой, не старше двадцати, в дешевом коричневом костюме, нейлоновой рубашке в крупную полоску и галстуке кричащей расцветки – голубом с красными пятнами и желтыми зигзагами. Над губой у него топорщилась жидкая щетина – похоже, юнец считал, что отращивает усы, – из нагрудного кармана торчали линейка и гребешок. Глаза он открывал все шире и шире, и первоначальное выражение недовольства у него на лице быстро сменялось страхом.

– У тебя есть пять секунд, чтобы признаться, на кого ты работаешь, прежде чем я отстрелю тебе яйца, – сообщил я. – Один. два. – Загорелся зеленый свет, пробка начала рассасываться, и машина перед нами загудела, призывая мой «Ягуар» тронуться с места. – Три.

– Не понимаю, о чем вы, – ответил он с ирландским акцентом.

– Спускаю курок через две секунды, – предупредил я.

Тут парень, кажется, понял.

– Четыре.

– Клири!

– Умница!

Теперь гудели обе машины и фургон.

– Патрик Клири, – уточнил он.

– Кто же такой этот дядюшка Патрик и почему ты на него работаешь?

Он снова покосился на мой «ствол». Вид у «Беретты-93К» в самом деле не слишком приятный, особенно со стороны дула.

– Я не знаю, кто он такой. Просто познакомился в пабе с одним парнем, и он предложил мне подработать.