Андрей Смирнов

Помимо Лкаэдис, мои проекции также выслеживали, совращали и пожирали божков

Ракоша рангом пониже — духов отдельных регионов, покровителей более слабых, а часто и

неразумных, демонических рас, хозяев различных мест силы, не желавших переходить под мою

власть добровольно. Это была рутинная работа, не оставлявшая большого простора для

творчества. Более интересными были талхеты — я увлеченно работал с двумя кланами, которых

собирался переманить на свою сторону, разбираясь в сложной паутине отношений внутри каждого

из них, изучая их союзы, обиды, симпатии и антипатии, страхи и влечения. Некоторым талхетам я

посылал сны и видения, на других влиял так, что заметить оказываемого влияния они не смогли

бы ни при каких условиях. Одних я подталкивал к ссорам, других мирил; поскольку они убивали

всякого, кто выражал желание присоединиться ко мне, приходилось действовать обходными

путями, формируя противостоящие друг другу партии вокруг каких-то других, менее значимых

вопросов политики. Я придерживал шесть выразивших мне верность кланов, не давая им сойтись с

тремя оставшимися в решающем сражении; вместо этого три клана постоянно втягивались во

множество мелких стычек, подозревали всех и вся в предательстве, не могли договориться друг с

другом и враждовали со своими союзниками не меньше, чем с кланами, выразившими мне

верность. Я собирался в ближайшем будущем руками двух из них уничтожить третий; в ходе же

этой войны они откроют для себя новую магию и возгордятся тем, что стали сильнее — и лишь

затем, когда эта магия изменит их привязанности и образ мысли, а прежние, наиболее упрямые

лидеры «случайно» падут в боях, сменившись лидерами более гибкими и лояльными — вот тогда

они поймут, кто даровал им эту магию и является ее источником. Им не надо будет переходить на

мою сторону — они поймут, что уже и так находятся на ней, и сами, своими же руками,

растерзают наименее понятливых. Все это имело непосредственное отношение к моей силе — вот

только сейчас я отравлял своими ядами не отдельное существо, а целый народ: их психология, культура, система ценностей, привязанности и предпочтения — все это обуславливалось разного

рода национальными бисуритами; и мною подбирались яды, которые влияли на общность в целом, а уже через нее — на отдельного индивидуума.

Я увлеченно занимался всей этой работой — не забывая, впрочем, поглядывать за

ситуацией в мире людей, в Морфъёгульде и еще в нескольких мирах, являвшихся точками

приложения моих сил в текущее время — когда ощутил постороннее внимание. Меня не могли

обнаружить — но обнаружили, из чего я сделал справедливый вывод, что для поиска была

задействована не обычная магия и даже не Высшее Волшебство: меня искал один из Князей,

используя свои личные атрибуты — способности, напрямую проистекавшие из самой сути его

силы. Это был не один из моих братьев, потому что мы чувствовали силы друг друга вполне

отчетливо и могли обратиться друг к другу напрямую; нет, это была чья-то чужая сила… но не

вполне чужая. Я направил внимание в ответ, что было замечено; некоторое время мы искали

формы тонкого взаимодействия, удобные и безопасные для обоих. Как только эти формы были

нащупаны и контакт установился — я понял, кто меня искал и для чего. Рано или поздно это

должно было случиться… И оставалось лишь порадоваться, что в качестве переговорщика

выступила именно она, а не Готлеас или Мантор.

На уровне чистых сил мы вполне ясно ощущали намерения друг друга, но не были

способны к компромиссу: каждый определил свои цели и приоритеты давным-давно, а повлиять

друг на друга — так, как я влиял на Лкаэдис и иных младших богов, меня направленность их воли

— мы не могли. Поэтому возникла необходимость в личной встрече: приняв смертные облики, мы

сможем обсудить текущую ситуацию, не навязывая друг другу свое виденье мира силой, и,

возможно, сумеем придти к какому-либо компромиссу, о чем-либо договориться или даже убедить

друг друга в чем-либо, используя для этой цели не силовое давление, а логику, шантаж,

манипуляции и смысловую игру на полутонах… что угодно, что могло бы склонить другого

изменить свою позицию хотя бы в мелочах — ведь если это будет достигнуто, изменится и общий

баланс, потому что намерения Князей, расположение их воли, делают Сальбраву такой, какая она

есть.

В качестве места для встречи она предложила Весхайси, Сады Печали, расположенные на

пятом кругу Преисподней — довольно-таки двусмысленное предложение, надо признать. Это

место находилось на переферии системы миров, подчиненной Кейзе-Самоубийце, властительнице

отчаянья, тоски, поражения и безысходности. Согласно людским легендам, Кейза убила себя сразу

же после рождения, поскольку Горгелойг вложил в нее столько боли и горя, что вынести этот груз

не могла ничья душа, даже душа Темного Князя. В этом была доля правды, но другая ее часть

заключалась в том, что, убивая себя, Кейза вовсе не стремилась выйти из-под власти Отца: ее

действие носило ритуальный характер, помещая ее в состояние, пограничное между бытием и

небытием. Именно так она и достигла полноты своей силы. Когда Горгелойг пал, а половина