Андрей Смирнов

нарушилась бы слишком сильно в результате моих действий, и это был еще один довод в пользу

того, чтобы поработать именно с ними, а не с какими-нибудь другими Сферами.

Затеянный мною проект был довольно масштабен; дополнительная сложность заключалась

в том, что реализовывать его следовало по множеству направлений сразу; хорошая новость

состояла в том, что на данный момент все складывалось вполне успешно. Гражданская война в

Ракоше и близлежащих мирах подходила к концу; из одиннадцати кланов талхетов уцелело

восемь, думаю, к финалу войны мы вырежем еще один, сопротивлявшийся распространению

моего влияния слишком отчаянно, почти самоубийственно. Еще два, с которыми на данный

момент шла война, полагаю, мне в ближайшем будущем удастся образумить; а сепаратистов,

обнаружившихся в каждом из присягнувших мне, верные мне талхеты, полагаю, вырежут еще

раньше. Шаг за шагом Лкаэдис входила в орбиту моей силы; ее личные желания не играли при

этом особого значения, поскольку как личность  она никогда не представляла собой ничего

особенного: желания всех существ во вселенной обусловлены их природой, и если кто-то может

обусловить природу, он может и обусловить желания. Школа Железного Листа пыталась обойти

этот принцип, достичь состояния, при котором желания и свойства всех душ обуславливаются

волей и осознанным решением, а не природой — но Лкаэдис никогда у них не училась. Она была

обычным божеством, довольным своим положением, владела несколькими мирами, благосклонно

следила за каннибальскими играми талхетов и не стремилась к большему — и потому не смогла

оказать мне хоть сколько-нибудь значительного сопротивления. Будучи наполовину порождением

моей силы, она испытывала врожденную тягу к моему порядку вещей; хотя договор, заключенный

с Сиблаудом, гласил, что наше дитя не будет подчинено ни Сопряжению, ни Преисподней —

клятва эта была мною нарушена сразу после того, как дана. И женская, и мужская ипостаси

каждого из нас участвовали в зачатии и вынашивании плода; наши с Сиблаудом силы в какой-то

мере соединились, срослись в период, предшествовавший рождению; каждый влагал в плод свое

согласно договоренности, но помимо того, мною были вложены в Лкаэдис и такие свойства,

которые сделали бы ее особенно поддатливой моему влиянию, захоти я воспользоваться ее силами

когда-нибудь в будущем. Лкаэдис должна была стать олицетворением союза между Лунными и

Темными Князьями — но было бы наивно ожидать от любого из детей Горгелойга, что мы

действительно, а не на словах, признаем равенство в этом союзе, откажемся от попыток явного

или скрытого манипулирования — признав таким образом верховенство каких-то других,

«честных» правил игры, нам нисколько не свойственных. Полагаю даже, что Великий Ткач,

старший из детей Луны и ее любовник, мог предвидеть подобного рода манипуляции с моей

стороны и предпринять контр-меры, вложив в Лкаэдис какие-то иные, скрытые от меня свойства

— но сейчас, вбирая Лкаэдис в орбиту своей силы, я не заметил ни в ее природе, ни в ее бисуритах

ничего такого, что могло бы свидетельствовать о скрытых свойствах, вложенных в нее Сиблаудом.

Возможно, эти свойства настолько хорошо сокрыты, что разглядеть и использовать их не может

никто, кроме Великого Ткача; а возможно, их и нет вовсе: я вполне допускаю, что Сиблауд, даже

предполагая, что я могу нарушить свою часть клятвы, честно исполнил свою. Ведь источником

Предательства — как идеи, силы, действия и даже соответствующего этой силе младшего

божества, именуемого Антэрли — является не Сиблауд, а я. Сиблауд мог пойти на сделку даже

понимая, что полноценного соблюдения договора с моей стороны не стоит и ждать — потому что

сам договор, как таковой, нужен был ему и наиболее разумной части Лунных Князей не меньше, чем нам, Последовавшим: в то время как наименее дальновидные Лунные хихикали в кулачок,

наблюдая за ходом Войны Остывших Светил; другие понимали, что следующей мишенью Солнца

и его Князей станут они сами. Им нужно было любой ценой продлить эту войну, а в идеале —

сделать ее бесконечной, и потому к ее исходу они на многое были готовы закрыть глаза.

Сейчас Лкаэдис нужна была мне не в качестве одной из придворных: младших богов, часть

из которых являлась бессмертными третьего поколения, а часть моими собственными проекциями, искуственными отражениями отдельных аспектов моей силы — у меня и без нее хватало. Мне

нужны были ее бисуриты, сращенные с энергиями Ракоша и соседних Сфер — через бисуриты

Лкаэдис я проникну в эти миры и смогу влиять на их структуру; в них будут установлены

особенные места силы, с помощью которых колдуны талхетов, действуя сообща, смогут влиять на

движение этих миров. Я дал совокупности этих миров имя, назвав их ???, Коготь Памяти — в этом

имени заключалась скрытая ирония, и придет час, когда изнеженные обитатели Небес оценят эту

иронию сполна. Пока еще рано загадывать, когда именно настанет этот день — но в любом случае

история и судьба этих миров уже были отделены от истории и судьбы прочих миров четвертого

круга Преисподней, и именно поэтому они заслуживали собственного имени.