Андрей Смирнов

становилось само Озеро. Никто не знал, к чему в конце концов все это может привести. Поэтому

ограничились расчленением сил и заточением. А мои неверные дети нашли часть Гедкая и

превратили эту часть в новый путь бессмертия. Так рук, означающих низшие виды бессмертия, у

Картваила стало три. Полагаю, их могло бы появиться и больше. Скорее всего, для любого Князя

при определенных условиях и большом везении можно найти рецепт, который позволит

использовать эссенцию его силы для обретения бессмертия, и, таким образом, создать новый путь

в Сферах Анка.

— Тогда можно лишь удивляться, что до сих пор они нашли только два пути помимо тех,

что существовали прежде, — заметил я.

— Это действительно нелегко сделать. Нужна удача, достаточное количество нашей силы,

высокое мастерство…

— Да и само бессмертие они воспринимают как поражение, — напомнил мне Лицемер.

Я кивнул.

— Наверное, так. Но я подозреваю, с тех пор они очень желают получить в свои руки

эссенцию силы одного из Солнечных.

— Для чего? — Спросил Лицемер.

— Я — Владыка ядов. Я был одним из тех, кто стоял у истоков самого искусства духовной

алхимии — в его темной ипостаси. Поэтому я хорошо понимаю дух и логику тех, кто практикует

это искусство. Наверняка у них остались ингредиенты и от твоей силы, мой брат, и от силы

Гедкая. Если они получат ингредиент от силы Солнечного Князя, то могут попробовать создать

универсальное зелье, в котором соединятся ингредиенты от сил всех божественных родов. По

крайней мере, будь я на их месте, я бы попробовал. И невозможно даже и представить себе, что

тогда произойдет.

Глава шестая

Ежик сердился, фыркал и ощетинивался колючками, когда девочка по имени Дийпи

тыкала в него палкой. Дийпи загнала ежа в узкое пространство между корнями деревьев, откуда

ему было не сбежать, и наслаждалась своей властью, забавным поведением ежа и собственным

испугом, когда еж фыркал или шипел особенно угрожающе. Два раза он чуть ее не укусил… по

крайней мере, ей так казалось.

Она не услышала шагов — женщина, которая подошла к Дийпи, была босой и ступала

легко. Девочка заметила ее лишь когда та оказалась совсем рядом, остановилась и чуть

наклонилась вперед, разглядывая Дийпи и ежа. Дийпи узнала ее: это была жена рыцаря Эдрика, которого герцог Гэйбар сделал военным инструктором. В замке все только и говорили, что об этой

дикарке.

Мольвири несколько секунд разглядывала ежа.

— Ему не нравится то, что ты делаешь, — сообщила она девочке.

— Знаю, — Дийпи ожесточенно ткнула зверюшку еще раз. — Пусть помучается…

— Тебе нравится его мучить?

Дийпи с опаской поглядела на странную женщину. Обычно за этим вопросом следовала

порка или оплеуха. Месяц назад, таская ее за волосы и отвешивая тумаков, мать с дюжину раз

повторила «Нравится?», прежде чем отпустила Дийпи. Девочка ненавидела мать. Почему та

вымещала зло на ней? При отце она и пикнуть не смела. И что такого сделала Дийпи? Подумаешь, сбросила беременную кошку со стены замка!.. Кошка расшиблась и так смешно пыталась

ползти… Дийпи была в центре внимания, а мальчишки, на глазах которых она проделала все это, смотрели на нее опасливо и удивленно. Не надо было им ничего показывать. Кто-то из них донес

взрослым, а те рассказали матери, и тут началось то, что начиналось всегда, когда Дийпи делала

кому-то больно…

Она ждала подвоха, но подвоха не было. Женщина спрашивала без осуждения, и не было

чувства, что после ответа Дийпи — каким бы он ни был — Мальварин ударит ее или нажалуется

матери.

— Ага, — кивнула Дийпи. Неужели она, неожиданно для себя, нашла товарища по играм?

Мальчишки слабаки, но если эта женщина понимает ее, они смогут весело провести время.

Мольвири прикоснулась к руке ребенка.

— Это ненастоящая ты. — Негромко произнесла она.

Дийпи испытала странные чувства. Мир как будто стал больше и глубже. Миропорядок, в

котором ее отец избивал мать, а мать жестоко наказывала ее за любую оплошность, а иногда и без

всякой причины; миропорядок, частью которого она должна была стать и уже становилась —

перестал иметь прежнее значение. Теперь этот миропорядок казался не чем-то естественным и

единственно возможным, а темным углом, из которого ее вывели на свет; Дийпи почувствовала

себя так, как будто жила среди мусора и грязи, но поднялась волна и смыла весь мусор, оставив ее

на чистом и тихом островке, а следом за волной налетел ветер, принесший на смену привычной

вони запахи моря, запахи цветов и трав…

Дийпи пораженно смотрела на странную женщину. Мольвири села на корточки рядом с

ней и протянула к ежику руку. Тот обнюхал ее пальцы, а затем залез на протянутую ладонь.

Мольвири переместила руку так, словно хотела показать ежика Дийпи. Или девочку — ежику. Но

ежик смотреть на Дийпи отказывался: богиня ему нравилась намного больше. Мольвири

попыталась повернуть его мордочку в другую сторону, но безуспешно.

— Прости меня, — сказала Дийпи зверюшке, чувствуя себя немного глупо.

Ежик никак не подал виду, что ее услышал. Мольвири опустила руку и аккуратно

спихнула животное на землю. Ежик некоторое время побродил рядом, а затем скрылся в траве.