Андрей Смирнов

был удивительно красив. Там имелись горы, и речки, и долина в центре, и разные грушевые, и

яблочные, и персиковые и всякие другие деревья. А в центре этой долины находился старый храм, увитый плющом. Храм был посвящен Беззаботному Богу Кубоду. О храме заботился небольшой,

но дружный клан юми, а подношения приносили люди, жившие в деревне на берегу. Но потом

люди ушли, и храм пришел в запустение, как и сады, окружавшие его. Поначалу юми

поддерживали порядок, но со временем их становилось все меньше и меньше… — Во время

короткой паузы Химей внимательно и строго оглядела зрителей, как бы взвешивая еще раз,

достойны ли те услышать ее таинственную историю. — И вот, настал день, когда их осталось

совсем мало. И все они были очень печальные и грустные от того, что храм запустел и скоро, по

всей видимости, не останется уже никого, кто смог бы в нем убираться. И тогда одна из юми —

самая красивая, самая отважная, самая юная из них, вообще самая лучшая, — Химей поправила

прическу и покрутила хвостом, нежась от мысли, какая хорошая эта юми, — обратилась к Кубоду

с просьбой сделать что-нибудь такое, чтобы все опять стало радостным и беззаботным. Бог ей

ничего не ответил, но когда, устав от горячей молитвы, юми заснула у алтаря, ей приснился

Вещий Сон… — Химей опять оглядела слушателей, выдержав на этот раз более долгую паузу. —

В этом сне маленькой хрупкой юми открылось ее Особенное Предназначение. На следующий день

наша героиня собрала котомку, — Химей продемонстрировала всем свою котомку, — взяла свой

любимый посох, — Химей ловко покрутила посохом в воздухе, — и отправилась в путь. Ее

подстерегало множество Скрытых Опасностей и Непредвиденных Трудностей, — в голосе Химей

появились суровые нотки. — Но она все преодолевала, движимая верой в свою особенную

миссию. Когда она терялась в незнакомых местах, то упорно продолжала идти вперед и в конце

концов находила дорогу! Когда на нее нападали враги, она не отступала, а поражала их всех

ударами своего посоха! — Химей выполнила несколько акробатических трюков, нанося посохом

внезапные и быстрые удары по всем сторонам света. — Но с каждым днем наша отважная

героиня, несмотря на все свое упорство и волю, постепенно слабела. А все потому, что юми —

особый народ, который не ест что попало. Чтобы поддерживать духовные и телесные силы, юми

должны кушать орешки и конфеты, преподнесенные в дар с чистым сердцем. Но откуда, в этих

тяжелых скитаниях, могли появится подношения у нашей маленькой юми? Ее запасы медленно,

но верно таяли… — Голос Химей предательски дрогнул, а глаза увлажнились. — И перспектива

умереть голодной смертью день ото дня становилась все ближе. И вот, уже совсем ослабнув, она

решила сойти с корабля на какой-нибудь остров, чтобы найти нескольких людей, которым можно

было бы поведать эту печальную историю. Наша юми была слишком горда, чтобы просить их о

чем-либо, и хотела только рассказать о случившемся и о своей Особой Миссии, которую она —

увы! — так и не смогла исполнить…

На этих словах, произносимых угасающим голосом, Химей, держась обеими руками за

посох, стала сползать вниз — сначала опустилась на колени, как бы все еще борясь со смертью, затем, сдаваясь, легла на бок, свесив с одной стороны бочки пушистый хвост, а с другой — голову

с не менее пушистыми ушками. Ошеломленные дети наблюдали за ней, раскрыв рты. На

несколько секунд во дворе повисла абсолютная тишина…

— А в чем заключалась ее миссия? — Зеган пожалел о том, что открыл рот раньше, чем

закончил фразу. На него, посмевшего вопросом нарушить трагедию, стали возмущенно

оглядываться. На лицах девочек читалось особенное недовольство: «вот же грубиян! Ничего он не

понимает!» Зеган покраснел.

— Об этом повествует вторая часть истории, — слабо прошептала Химей, приоткрывая

один глаз. — Но увы… кажется, эта история уже никогда и никому не будет рассказана… Если

только не отыщется кто-то, достаточно бескорыстный, кто подарит одинокой, умирающей юми

немного орехов и конфет… Но нет, нет! Надеяться на это в свой последний день было бы

слишком наивно…

Не успела она — одними губами — закончить последнюю фразу, как двор будто

взорвался. Дети очнулись и поняли, что могут спасти несчастную. Часть ребятни бросилась к

мажордомам — выпрашивать ключи от амбаров, другие побежали на кухню, третьи стали

требовать от матерей, теток и бабок оказания немедленной помощи в благородном деле

добывания той единственной пищи, которая могла вернуть к жизни умирающую. Некоторые

женщины прониклись, и отправились за сладким вместе с детьми, другие, более циничные и

немного знакомые с юми, пытались образумить детей, но те ничего не хотели слушать —

скандалили, плакали, ныли и всеми другими способами старались побудить взрослых сделать хоть

что-нибудь.

Вскоре начали появляться первые дары. Дети несли мешочки с орехами, леденцы,

карамельки и пирожные. Химей оживилась, села на бочку, слопала пару пирожных, а остальные

начала упаковывать в котомку. Леденцы и карамель отправились туда же. Орешки она распихала

по внутренним и боковым карманам курточки. Некоторые дети видели, что карманы Химей и без