Читаем Андрей Сахаров полностью

Эту версию приняли американские термоядерные ветераны, в частности Том Рид, с которым я познакомился в 1996 году в Дубне на международной конференции по истории ядерного оружия50. Он мне рассказал о загадочной пропаже 7 января 1953 года и о «разгадочной» версии происхождения советской Третьей идеи. При всем его почтении к общественной фигуре Сахарова истина была ему дороже. Мне тоже. Однако, поразмыслив и сопоставив этот детективный сюжет с известными фактами, я обнаружил серьезные неувязки с хронологией. Если еще в январе 1953-го советская разведка раздобыла рецепт супербомбы, то почему это никак не проявилось в СССР? Советские спецфизики готовили Слойку, изобретенную еще в 1948 году, с триумфом испытали ее в августе 1953-го, а осенью правительство постановило продолжить ее развитие. Вплоть до начала следующего года продолжали разрабатывать и Трубу, тратя на нее значительные силы. Но ведь если бы тот загадочный американский документ попал в СССР, то и ограниченность Слойки и тупиковость Трубы стали бы известны еще в начале 1953 года. Однако в записке Зельдовича — Сахарова об А-Д-С-схеме, появившейся в январе 1954 года, ключевой (Третьей) идеи нет еще и в помине. Наконец, почему преемник Берии — министр Малышев — так сопротивлялся разработке этой идеи? И за что получил выговор Курчатов?

Услышав эти мои доводы, Том Рид решил проверить американскую сторону загадочной пропажи и отыскал в архиве объяснил Уилера об инциденте, данные агентам ФБР вскоре после пропажи. Оказалось, что стройный детективный сюжет вовсе не так строен, как его представил десятью годами позже (сознательно или запамятовав) американский «министр средмаша». Уилер вез тогда в поезде — в конверте из плотной бумаги — не один документ, а два. В туалете поезда он оставил конверт, а когда вернулся за ним и забрал, обнаружил, что из конверта исчез лишь один документ — меньший по объему51. Он тоже содержал секретные сведения, но при таком раскладе шпионская версия выглядит как-то очень странно. Неужели шпион удовольствовался малой частью возможной добычи?

Легче представить себе обычного пассажира, который, обнаружив оставленный конверт, заглянул в него (чтобы узнать, кому конверт вернуть, или просто из любопытства), увидел страшный гриф «ТОР SECRET» и какие-то атомные слова. Его бы током пронзила мысль, что он прикоснулся к атомным секретам и что оставленные им на этом проклятом листе отпечатки пальцев приведут его на такой же электрический стул, какой ожидал Розенбергов. Съел ли он, бедный пассажир, тот лист вместе с отпечатками своих пальцев или как-то иначе уничтожил его, неизвестно, но советским агентам в той истории места не осталось, что признал и сам Том Рид.

В России о заморском источнике Третьей идеи первым упомянул участник работ по ядерному оружию Лев Феоктистов. По его воспоминаниям, в начале 1954 года «внезапно появились, как свет в темном царстве, новые идеи, и стало ясно, что настал момент «истины». Молва приписывала эти основополагающие мысли <…> то Зельдовичу, то Сахарову, то обоим, то еще кому-то, но всегда в какой-то неопределенной форме: вроде бы, кажется и т. п. К тому времени я хорошо был знаком с Зельдовичем. Но ни разу не слышал от него прямого подтверждения на сей счет». И Феоктистов подытожил: «Оценивая тот период и влияние американского «фактора» на наше развитие, могу вполне определенно сказать, что у нас не было чертежей или точных данных, поступивших извне. Но и мы были не такими, как во время Фукса и первой атомной бомбы, а значительно более понимающими, подготовленными к восприятию намеков и полунамеков. Меня не покидает ощущение, что в ту пору мы не были вполне самостоятельными»52.

Такого рода подозрение довел до уверенности другой ветеран ядерно-оружейной физики Герман Гончаров. Имея доступ к закрытым архивам, он сделал важное историческое открытие — обнаружил в разведматериале 1948 года зерно идеи, на которой основана супербомба. И убедил себя, что именно из этого разведзерна, обнаруженного и понятого только весной 1954 года, Сахаров и Зельдович вырастили советскую супербомбу, испытанную в 1955 году53. И Феоктистов, и Гончаров работали на Объекте во время рождения Третьей идеи, а впоследствии долгие годы занимались разработкой ядерного оружия, за что оба получили ученые докторские степени и звания Героев Социалистического Труда. Феоктистов свое подозрение основывал лишь на личных впечатлениях и впечатления эти изложил на общедоступном уровне. Гончаров же опирался на архивные документы, рассекреченные и опубликованные благодаря его усилиям54.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии