Андрей Сахаров

На общий вопрос, почему «атомный» шпионаж не продолжился в «водородном», можно дать такой общий ответ: первое советское испытание атомной бомбы в августе 1949 года разбудило американскую контрразведку. В феврале 1950-го арестовали Фукса, спустя несколько месяцев — супругов Розенберг и связанного с ними Грингласса. А Холл, посчитав, что ядерное равновесие восстановлено, сам прекратил свою разведдеятельность, хотя советские разведчики и уговаривали его ее продолжить. Но он сам начал и сам закончил, после чего, переехав в Англию, переключился с ядерной физики на биофизику.

Впрочем, в истории общие сомнения мало чего стоят. Внимания заслуживают лишь конкретные утверждения, высказаны ли они в форме сомнения, предположения или полной уверенности. Такие есть и в истории советской водородной бомбы. Чтобы глубже понять эту историю, разберем четыре наиболее важных сомнения — два американского и два российского происхождения.

Начнем с гипотезы, высказанной в 1997 году в книге, которой два американских журналиста познакомили мир с бывшим советским агентом Теодором Холлом⁴⁵. В середине 1940-х годов он работал в Лос-Аламосе. Биографы, в частности, отметили, что, помимо сведений по атомной бомбе, он в октябре 1947 года сообщил советской разведке, что в американских работах по супербомбе применяют литий. И многозначительно пояснили: «Русские быстро осознали важность этой идеи и усовершенствовали ее. В декабре следующего года советский физик Виталий Гинзбург предложил использовать дейтерид лития-6 как источник трития в советской водородной бомбе»⁴⁶.

При этом американские журналисты сослались на российского физика-ветерана Германа Гончарова, обнаружившего, что советская разведка в 1947 году узнала об американских экспериментах с литием. Однако Гончаров, понимая физику дела, подчеркнул, что об изотопном составе лития разведка ничего не сообщала. Для журналистов это мелкая деталь, главное — слово «литий». Для пущей важности биографы Холла назвали это вещество вместе с водородом, гелием и бериллием «четырьмя загадочными легкими элементами», при этом не объяснив, что же загадочного в этих действительно самых легких, но давным-давно известных элементах.

Журналисты, видимо, не знали, что литий — это первое твердое вещество из легких элементов и потому с ним проще обращаться, чем с газами — дейтерием и тритием. Именно литий был использован в первой ядерной реакции, проведенной с помощью ускорителя частиц еще в 1932 году. И уж точно американские журналисты не знали, что будущий автор ЬЮочки Гинзбург рассказал об этой реакции в своей популярной брошюре 1946 года «Атомное ядро и его энергия», где пояснил запас ядерной энергии на примере лития, а не урана, как обычно: «Вместо целого поезда с углем можно было бы взять 100–200 граммов лития»⁴⁷. Поэтому, когда два года спустя Гинзбурга включили в работу по водородной бомбе, кому как не ему было начать с лития? А вот перейти от просто лития до конкретного механизма применения ЬЮочки было реальным достижением. Гинзбург пришел к этому в ноябре 1948 года, а американец Теллер, по его собственному признанию, — на полтора года позже⁴⁸.

Другое подозрение, наоборот, родилось у людей, знающих «слишком много» — у американских физиков-бомбоделов. Самостоятельность первой советской термоядерной бомбы — Слойки, испытанной в августе 1953 года, — сомнений не вызывала хотя бы потому, что в Америке не было ее аналога. Однако физический принцип нынешнего термоядерного оружия воплотился в СССР во второй термоядерной бомбе, испытанной в 1955 году. Перед американцами стояла загадка, как это их четырехлетнее опережение по атомной бомбе могло сократиться до полутора лет по «настоящей» водородной бомбе. И разгадку они увидели в чрезвычайном происшествии, случившемся 7 января 1953 года.

Согласно имеющейся версии событий, в тот день физик-теоретик Джон Уилер ехал поездом в Вашингтон и вез с собой секретный документ со сведениями о водородной бомбе. Ехал он без сопровождения, и когда ему понадобилось в туалет, взял секретный документ с собой. Ученые, как известно, люди рассеянные, и Уилер, выходя из туалета, забыл документ там. Вспомнив, вернулся, но документа уже не было. Он сразу доложил о пропаже, но самые тщательные поиски ничего не дали. Ситуацию усугубляло то, что в поезде было много демонстрантов левого толка, направлявшихся в столицу требовать помилования для супругов Розенберг, которые ожидали казни за атомный шпионаж в пользу СССР. Среди пассажиров могли быть и советские агенты, которые знали о причастности Уилера к большим секретам и следовали за ним по пятам. Куда делся пропавший документ? Ясное дело — попал в руки Берии, и, стало быть, вторая советская водородная бомба, как и первая атомная, сделана с американской помощью. Так об этом происшествии впервые, десять лет спустя, рассказал глава американской ядерной администрации в своих мемуарах⁴⁹.