Читаем Андрей Сахаров полностью

Необходимость сложных термоядерных расчетов стимулировала создание компьютеров, но первые расчеты на ЭВМ начались в СССР лишь в 1954 году, а до того считали вручную — на арифмометрах. Десятки операторов-вычислителей — точнее вычислительниц — по инструкциям, которые им ни о чем не говорили, складывали и умножали непонятные числа, не ведая, что результат их работы ответит на вопрос, какой мощности будет термоядерный взрыв и произойдет ли он вообще. А физики и математики должны были придумывать способы вычислений, которые дали бы надежный результат в обозримое время.

«Голь на выдумку хитра», — гласит русская пословица, и в соответствие с ней первые термоядерные «изделия» в СССР сумели обсчитать вручную. Английский вариант этой народной мудрости звучит не в пример слабее: «Необходимость — мать изобретения», и, возможно, поэтому американцы откладывали полные расчеты до создания компьютера в 1952 году.

А тем временем у людей, занимавшихся спецматематикой по заданиям Сахарова, возникали свои спецпроблемы.

Уважительная причина для увольнения

Рассказывая о первых месяцах на Объекте, Сахаров упомянул математическую группу при теоротделе, которую «возглавлял Матес Менделевич Агрест, инвалид Отечественной войны, очень деловой и своеобразный человек. У него была огромная семья, занимавшая целый коттедж, я несколько раз бывал у него. Отец М. М. был высокий картинный старик, напоминавший мне рембрандтовских евреев; он был глубоко верующим, как и М. М. <…>. Вскоре Агресту пришлось уехать с Объекта, якобы у него обнаружились какие-то родственники в Израиле; тогда всем нам (и мне) это казалось вполне уважительной причиной для увольнения; единственное, что я для него мог сделать, — это пустить его с семьей в мою пустовавшую квартиру, пока он не нашел себе нового места работы».

То, что Сахаров уместил в одной фразе, для Агреста было одним из наиболее драматических поворотов в жизни, и без того нескучной10. Он был шестью годами старше Сахарова, родился в Белоруссии, в семье меламеда — учителя еврейской религиозной грамоты. В школу не ходил. Отец занимался с ним сам, а в одиннадцать лет отправил его в религиозное еврейское училище. В 1930 году училище закрылось, и юный знаток Торы отправился в Ленинград заниматься более советскими — светскими — науками. Особенно его влекла астрономия. За несколько недель он «прошел» пятилетку и поступил в ФЗУ — фабрично-заводское училище, окончив его токарем 4-го разряда. За старшие классы подготовился самостоятельно и стал сдавать экзамены в университет. Успешно сдал экзамен по математике, но получил «двойку» по русскому языку — слишком уж русская орфография отличалась от древнееврейской. Однако, с учетом способностей в точных науках, Агреста все же приняли в университет — как еврея, для которого русский язык не родной.

Окончив университет, он поступил в аспирантуру по небесной механике, занимался кольцами Сатурна, когда началась война. Его мобилизовали в службу аэростатов заграждения. Там случилось ЧП, вину за которое возложили на него. Военный трибунал. Смертный приговор, замененный штрафным батальоном. Тяжелое ранение. Госпиталь. С инвалидностью второй группы капитан в отставке вернулся в Москву, в 1946-м защитил диссертацию и начал решать математические задачи для группы Зельдовича в Институте химфизики. В составе этой группы он попал на Объект, где занимался расчетами до 13 января 1951 года, когда от него вдруг потребовали в 24 часа убраться восвояси.

Положение было отчаянное. В семье Агреста было восемь человек, младшему несколько месяцев, старшему — отцу жены — за семьдесят. Ехать некуда: ни дома, ни работы. За колючей проволокой Объекта набирал силу государственный антисемитизм под псевдонимом «борьбы с космополитами». На помощь поспешили коллеги: Тамм, Боголюбов и Франк-Каменецкий пошли к начальству и добились смягчения приговора. 24 часа срока заменили на неделю. Однако уезжать куда-то надо было все равно. И вот, в беспросветной мгле, «как ангел с неба, явился Андрей Дмитриевич…»11.

Сахаров не раз приходил домой к Агрестам — и просто побеседовать, и помочь корчевать пни на их участке. Матес Менделевич забыл, о чем они тогда беседовали, но хорошо запомнил сахаровскую манеру вести беседу. Агрест маленького роста, и обычно ему трудно разговаривать с людьми такими высокими, как Сахаров, но тот как-то всегда умудрялся устроиться так, что разговаривать было удобно. Говорил он немного и не спеша. Он так долго подбирал слова, что порой хотелось подсказать ему слово. Зато высказанные мысли отличались полной ясностью. И при общении было видно, что механизм его мышления работает очень своеобразно. Неожиданность поворотов мысли совмещалась с очень спокойной, непритязательной манерой их изложения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии