Андрей Сахаров

«Избрание А. Д. Сахарова народным депутатом СССР было воспринято его сторонниками в нашей стране и за рубежом как смена статуса «правозащитника-одиночки» на положение одного из лидеров легальной оппозиции. Это, в частности, дало ему возможность не только лично пропагандировать свои идеологические схемы, но и пытаться претворять их в жизнь через других членов Межрегиональной группы депутатов. <…> В рассмотрении национального вопроса А. Д. Сахаров исходит из «необходимости разрушения имперской», по его словам, национально-конституционной структуры СССР, которая является «инструментом угнетения других народов». Взамен им предлагается объединение независимых республик на основе нового союзного договора. <…> он считает «абсолютным безумием» платформу КПСС по национальному вопросу, реализация которой, как он полагает, неминуемо приведет к выходу некоторых республик из состава СССР. <…> Не являясь лично организующим звеном в деятельности радикально настроенных депутатов и участников неформальных объединений, А. Д. Сахаров стал их знаменем, своеобразным моральным символом и автором многих политических инициатив. Так, он одним из первых выдвинул тезис о необходимости отмены статьи 6 Конституции СССР, что впоследствии стало ключевым требованием радикалов. Его «Декрет о власти» сыграл роль политической платформы как межрегиональной группы депутатов, так и многих клубов избирателей. <…> Учитывая амбициозность А. Д. Сахарова, излишнее внимание к нему средств массовой информации, следует ожидать, что он будет стремиться и в дальнейшем играть роль «генератора оппозиционных идей»¹³⁹.

Подписавший это донесение генерал Крючков доказал собственную амбициозность спустя полтора года участием в государственном перевороте — в последней порции «абсолютного безумия» КПСС, взорвавшей советский котел.

Председателя КГБ можно заподозрить, что он, предостерегая Горбачева от потакания «радикалам», преувеличил общественную роль давно подопечного ему академика. Уж больно не-оратором и не-героем выглядел этот народный депутат.

А как выглядела тогдашняя жизнь Сахарова в глазах дружеских и в то же время далеких, рассказывает американская журналистка Нина Буис, впервые увидевшая Сахарова спустя несколько месяцев после его возвращения из ссылки:

«Я приехала в Москву, сопровождая моих друзей из организации «Ученые за общественную информацию» — они собирались провести интервью с Сахаровым. С Еленой Боннэр я познакомилась за год до того в Америке, после ее операции на сердце, и перевела ее книгу «Постскриптум: книга о горьковской ссылке». А задолго до того, в 1974 году, я перевела статью Сахарова «Мир через полвека» для журнала «Saturday Review».

В их квартиру на улице Чкалова мы пришли в тот самый день, когда немецкий пилот-любитель Матиас Руст посадил свой самолетик на Красной площади (это случилось 28 мая 1987 года. — Г. Г.), миновав пограничников и нанеся еще один удар старому советскому порядку. <…> Когда мы уходили, Сахаров попросил передать несколько слов Джорджу Соросу, который хотел учредить фонд для развития открытого общества в Советском Союзе. Возвращение Сахарова в Москву Сорос считал знаком того, что горбачевские планы перестройки были всерьез.

«Передайте, что ему разрешили получить визу и основать этот фонд в СССР. Но это будет пустой тратой времени — КГБ не даст ему сделать ничего путного». Это было, вероятно, единственное неточное предсказание, которое я услышала от Сахарова — соросовские фонды изменили жизнь тысяч людей в бывшем Советском Союзе.

Сахаров был необычайно проницательным, чувствительным к событиям, которые казались незначительными, но были ключом к грядущим изменениям. Он был первым, кто начал критиковать Горбачева, когда мир и Америка, в частности, были охвачены «горби-манией». И это еще до того, как советские войска стреляли в националистических демонстрантов Балтики и Грузии.

Я бывала на многих собраниях, где он председательствовал, в то горячее время, когда жизнь в Советском Союзе менялась на глазах. Он был сопредседателем Мемориала, поставившего целью восстановление памяти жертв сталинизма, «Московской трибуны», клуба столичных интеллигентов — сторонников реформ, но не диссидентов, — и Межрегиональной группы народных депутатов, демократической оппозиции на Съезде народных депутатов. Порой я огорчалась за него, — столько времени тратить на заседания в президиумах, пока другие люди вольно гуляют, — но я напоминала себе, что его участие придает серьезность и значительность всем этим собраниям и фактически само его присутствие защищает выступающих.