У деда Григория было 8 братьев и 4 сестры. Сестры практически все поумирали. У этих братьев были свои дети, я знаю только про Роберта[290] и Раису[291] — двоюродных брата и сестру моего отца. Однажды в интернете мы нашли родственника, который тоже разыскивал своих — предприниматель из Москвы, Боннэр.
Я понимаю так, что наша семья была разночинной, мужчины занимались перегоном скота в Сибири. В 1905 году муж Батани, мой дед Григорий Рафаилович, погиб, осталась она с тремя ребятишками. Мой отец родился в Черемхово Читинской области, окончил там гимназию. Потом семья обосновалась в Чите.
Есть большой красивый альбом о гастролях Веры Комиссаржевской в Чите. Проезжая мимо дома, где жили мои родственники, она увидела играющих детей. Она попросила, чтобы Руфу, тогда девочку, взяли в её спектакль «Нора» для выступления в Чите. На фотографии в альбоме Комиссаржевская с детьми, но я там лиц не рассмотрела, там все в полоборота[292].
Мой отец работал на судоверфи корреспондентом «Забайкальского рабочего», в командировке в Сретенске встретился с моей мамой. Его отправляли на полгода в Харбин — уж не знаю, зачем. Там он встречался со своими однокашниками — гимназистами. Его арестовали как японского шпиона в 1937 году. Я была потрясена тем, что справка о приведении в исполнение решения тройки датирована 29 декабря, а расстрелян мой отец 20 декабря. Было выдано фальшивое свидетельство о том, что он умер в 1944 году, Люся нашла документы, это опровергающие.
Семейные фотографии сохранила моя мама[293]. Она их все возила за собой. Они поездили из Ленинграда в Каттаткурган, Владивосток, Сретенск. Когда она вернулась в Ленинград, в 1957 году, я эти фотографии увидела.
Я младше Зори[294] на девять лет, Люси — на двенадцать. Люсю в детстве, до войны я не помню совсем, хотя она говорит, что со мной возилась, когда мне было около трех лет. Люся себя считала москвичкой: всё детство и большую часть юности она прожила в Москве. Мама моя рассказывала, что Люся вместе с Севой Багрицким приезжала в Ленинград.
Когда арестовали папу, 26 октября 1937, Люся была в Ленинграде, помогала. Маму сорвали из института с госэкзаменов и выслали в Среднюю Азию. Моя тетя Аня, мама Зори, поехала работать на Дальний восток, а по дороге завезла меня к маме, в узбекский город Каттаткурган. Мама моя там работала учительницей в школе. Я в Узбекистане заболела малярией, болела целый год, и маме сказали: не вывезете дочку, она умрет. Она написала письмо Батане, та сказала — присылай. Меня с попутчиками отправили в Ленинград. Я приехала в 1940 году.
До 1937 года мы тоже жили вместе с Батаней, после ареста родителей к нам перебрались Егорка с Люсей. Я была очень маленькая, ничего не помню. Когда началась война, Люся ушла на фронт, Егорка сбежал. Из совсем детских воспоминаний — помню, как Игорешка меня привязал к столу, сказал: «Ты будешь сторожевая собачка. Сторожи, а я пошел по делам». Приходит Батаня, а я сижу и гавкаю на неё.
— Что случилось? — спрашивает Батаня.
— Я сторожу дом.
— Вот стервец!
Егорка был эвакуирован из блокадного Ленинграда со школьным интернатом, потом Люся, которая со своим санитарным поездом ездила по всей стране, нашла его в Омске, устроила в Ленинграде в мореходное училище. В итоге он выучился и стал офицером. Батаня для меня главный человек. Не было бы Батани — не было бы меня. В архиве у Тани есть её письма к Люсе на фронт. В одном из писем Батаня пишет: «Сейчас моя главная задача — сохранить Наташку». В 1943 году меня эвакуировали, Батаня умерла 30 мая 1942 — от язвы желудка, в 63 года. Ко мне никто из родственников по папиной линии строг не был. То ли в память об отце, то ли меня считали девочкой, которая перенесла блокаду, еле выжила, которую Батаня спасла.
Тетя Руфа, когда в 1945-м вернулась из заключения, сначала болталась где-то за сто километров от Ленинграда, часто с маленькой Танькой, которая родилась в 1950-м. Если она приезжала, то контрабандой. Руфа маленькую Таньку брала, потому что Люся работать должна была.
Когда я училась в институте, я часто бывала на Фонтанке — там жили Руфа, Ваня, Люся и их ребятишки. Люся и Иван — два врача, какие они могли быть богатые? Люся с Ваней жили на Фонтанке, 53, где было 14 или 13 комнат, 40-метровая кухня, одна ванная. У них комната была метров 25. Когда я студенткой была, они меня привечали, подкармливали, даже подбрасывали мне денег.
Люся с Ваней собирались c приятелями, смотрели какие-то кинопленки, мне не показывали — говорили, нельзя. Думаю, это было что-то неполитическое. У них собирались компании, их приятель Валя Маркевич вечно стихи читал. Зорька — по образованию филолог, они с Люсей вечно сочиняли стихи. Я приезжала когда к Зоре — никогда уснуть вовремя было нельзя — меня приобщали к поэзии.
Потом Люся с Ваней[295] уехали в Ирак, тётя Руфа детьми занималась, моя мама помогала[296].