Читаем Альпийский синдром полностью

Мы расходились после коллегии притихшими, даже ядовитые шуточки двух-трех записных острословов по поводу генерального и подобострастных взоров нового руководства не скрашивали общего невеселого настроения.

– Домой! – садясь в машину, велел я Игорьку, но тут перед капотом выросла сухая подтянутая фигура Демьянова, заведующего хозяйством и в определенной степени доверенного лица Мартынчука.

– Вы бы не торопились, – с намеком сказал он, когда я опустил боковое стекло. – Богдан Васильевич проводит Генерального с этим, с новым, – и часа через два приглашает в «Кварц». Но это между нами, будут только свои. – И добавил с хитрой ухмылкой: – Зайдете со двора, там есть комнатка…

Своими, кроме Демьянова и меня, оказались три районных прокурора, кадровик Чуков и начальник организационно-контрольного отдела Оцуп.

– А заместители? Замы где? – улучив минуту, вполголоса спросил я у Демьянова.

Демьянов недоуменно вскинул на меня густые рыжеватые брови: а оно вам надо? и заместители будут, но не здесь и не с вами; в субординации не разбираетесь, Евгений Николаевич?

«Что ж, короткая жизнь – долгие проводы», – понятливо улыбнулся я, но улыбка, подумалось мне, вышла невеселая, вымученная. И в самом деле, жизнь прокурора на одном месте – какие-то пять лет, если только не повезет на еще один, дозволенный генеральным срок…

Мы просидели в кафе не более двух часов, и по всему видно было, что наше застолье прискорбно и потому всем в тягость – и нам, и Мартынчуку. Бывший областной был задумчив, выглядел погасшим, утомленным, но виду не подавал: пил наравне со всеми, говорил отрывисто и убежденно, каждому из тостующих сказал напутственное слово. И только под конец обронил как бы невзначай:

– А ведь мог бы еще… Предложили в аппарат Генеральной, но что мне, старому волку, там делать? Бумаги подносить? Нет уж, умерла так умерла!.. А вы, ребята, держитесь. Времена меняются, всем будет несладко, особенно вам.

Старик как в воду глядел. Уже на первой коллегии, которую в качестве новоиспеченного прокурора области проводил Горецкий – в новой, второпях пошитой форме (ясное дело, только для того, чтобы покрасоваться в погонах государственного советника юстиции 3 класса, полученных при назначении на должность), – он озирал подчиненных свысока, высокомерно и хищно, слова бросал резко, гортанно, непререкаемо.

– Я наводил справки в Генеральной: законченная сволочь! – указав на Горецкого красноречивым взглядом, шепнул прокурор Люберецкого района Синюхин. – Порулил там управлением месяца два – треть сотрудников как корова языком слизала: кто не успел перевестись, того попросили вон. И у нас так же будет. По роже видно: сволочь. Вон как усы топорщит!

– Не спеши, – ехидно прогнусавил кто-то за спиной. – Говорят, у него фишка есть – спорт: и прозвенеть можно, и денег много не надо. Шахматные турниры, футбол… А ты у нас чемпион – шары на бильярде покатать. А, Синюхин? Так что не дрейфь, не пропадешь.

– Кто там разговаривает? – возвысил из президиума голос Горецкий и обвел зал горящим взглядом – словно кипящей смолой плеснул.

Зал накрыла мертвящая тишина. И в эту минуту в боковую дверь вошел заместитель областного прокурора Бутырский, важный, полный достоинства, и неторопливо, враскачку двинулся к своему месту в президиуме.

– Что такое? – свирепо вращая раскаленными глазками, уставился на него Горецкий. – Прошу всех запомнить: последним в зал заходит прокурор области. Никаких хождений впредь! Это касается всех, всех без исключения. Ясно?

Бутырский приостановился, его короткая шея налилась, смуглое лицо стало багровым. Он был на особом счету у Мартынчука, вел себя независимо, вольно и такой пустяк, как опоздание на коллегию, никогда не брал в расчет. И вот наработанный механизм внезапно дал сбой. Поджав губы и ни слова не говоря, Бутырский протиснулся в узком пространстве между стеной и рядами стульев, сел с краю, рядом с трибуной, вполоборота к областному, и принялся демонстративно смотреть в окно.

– Продолжим, – скрипуче произнес Горецкий, свел глаза и мимолетно глянул на кончик носа, затем мгновенным нервным взмахом как бы смел с лица невидимую паутину. – Вас хвалили на итоговой коллегии, и хвалили зря. Я изучил статистику за прошлый год. Так работать нельзя! Это какое-то сонное царство… Мне говорили, что область – стоячее болото, но чтобы такое болото… Но я вас расшевелю! А кто не захочет… кто не захочет…

После коллегии я заглянул к Бутырскому. Секретарши в приемной не было, дверь в кабинет распахнута, и там, в кабинете, будто рассерженный носорог, ворочался Бутырский – топотал от книжного шкафа к письменному столу и обратно. С презрительной и брезгливой миной на одутловатом лице он доставал из шкафа и, не глядя, швырял в картонную коробку, стоявшую на столе, какие-то книги, фотографии, грамоты в паспарту.

– А? – нелюбезно покривился он в мою сторону. – Чего тебе?

– Можно бы и повежливей, – сказал я и огляделся; распахнутые дверцы шкафа, выдвинутые ящики, разбросанные бумаги – все говорило о печальной прозе жизни: Бутырский принял решение уйти.

Перейти на страницу:

Все книги серии Интересное время

Бог нажимает на кнопки
Бог нажимает на кнопки

Антиутопия (а перед вами, читатель, типичный представитель этого популярного жанра) – художественное произведение, описывающее фантастический мир, в котором возобладали негативные тенденции развития. Это не мешает автору сказать, что его вымысел «списан с натуры». Потому что читатели легко узнают себя во влюбленных Кирочке и Жене; непременно вспомнят бесконечные телевизионные шоу, заменяющие людям реальную жизнь; восстановят в памяти имена и лица сумасшедших диктаторов, возомнивших себя богами и чудотворцами. Нет и никогда не будет на свете большего чуда, чем близость родственных душ, счастье понимания и веры в бескорыстную любовь – автору удалось донести до читателя эту важную мысль, хотя героям романа ради такого понимания приходится пройти круги настоящего ада. Финал у романа открытый, но открыт он в будущее, в котором брезжит надежда.

Ева Левит

Фантастика / Социально-психологическая фантастика / Фантастика: прочее
Босяки и комиссары
Босяки и комиссары

Если есть в криминальном мире легендарные личности, то Хельдур Лухтер безусловно входит в топ-10. Точнее, входил: он, главный герой этой книги (а по сути, ее соавтор, рассказавший журналисту Александру Баринову свою авантюрную историю), скончался за несколько месяцев до выхода ее в свет. Главное «дело» его жизни (несколько предыдущих отсидок по мелочам не в счет) — организация на территории России и Эстонии промышленного производства наркотиков. С 1998 по 2008 год он, дрейфуя между Россией, Украиной, Эстонией, Таиландом, Китаем, Лаосом, буквально завалил Европу амфетамином и экстази. Зная всю подноготную наркобизнеса, пришел к выводу, что наркоторговля в организованном виде в России и странах бывшего СССР и соцлагеря может существовать только благодаря самой полиции и спецслужбам. Главный вывод, который Лухтер сделал для себя, — наркобизнес выстроен как система самими госслужащими, «комиссарами». Людям со стороны, «босякам», невозможно при этом ни разбогатеть, ни избежать тюрьмы.

Александр Юрьевич Баринов

Документальная литература
Смотри: прилетели ласточки
Смотри: прилетели ласточки

Это вторая книга Яны Жемойтелите, вышедшая в издательстве «Время»: тираж первой, романа «Хороша была Танюша», разлетелся за месяц. Темы и сюжеты писательницы из Петрозаводска подошли бы, пожалуй, для «женской прозы» – но нервных вздохов тут не встретишь. Жемойтелите пишет емко, кратко, жестко, по-северному. «Этот прекрасный вымышленный мир, не реальный, но и не фантастический, придумывают авторы, и поселяются в нем, и там им хорошо» (Александр Кабаков). Яне Жемойтелите действительно хорошо и свободно живется среди ее таких разноплановых и даже невероятных героев. Любовно-бытовой сюжет, мистический триллер, психологическая драма. Но все они, пожалуй, об одном: о разнице между нами. Мы очень разные – по крови, по сознанию, по выдыхаемому нами воздуху, даже по биологическому виду – кто человек, а кто, может быть, собака или даже волчица… Так зачем мы – сквозь эту разницу, вопреки ей, воюя с ней – так любим друг друга? И к чему приводит любовь, наколовшаяся на тотальную несовместимость?

Яна Жемойтелите

Современные любовные романы
Хороша была Танюша
Хороша была Танюша

Если и сравнивать с чем-то роман Яны Жемойтелите, то, наверное, с драматичным и умным телесериалом, в котором нет ни беспричинного смеха за кадром, ни фальшиво рыдающих дурочек. Зато есть закрученный самой жизнью (а она ох как это умеет!) сюжет, и есть героиня, в которую веришь и которую готов полюбить. Такие фильмы, в свою очередь, нередко сравнивают с хорошими книгами – они ведь и в самом деле по-настоящему литературны. Перед вами именно книга-кино, от которой читатель «не в силах оторваться» (Александр Кабаков). Удивительная, прекрасная, страшная история любви, рядом с которой непременно находится место и зависти, и ненависти, и ревности, и страху. И смерти, конечно. Но и светлой печали, и осознания того, что жизнь все равно бесконечна и замечательна, пока в ней есть такая любовь. Или хотя бы надежда на нее.

Яна Жемойтелите

Современные любовные романы

Похожие книги