Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

— Это да, — согласился с ним Ибрагим, и это была чистейшая правда.

Гули действительно позорно бежали из города, бросив и дом, и работу, и место своего пропитания. Остановились они лишь за стенами города на краю пустыни. Немного отдышавшись, они опустились на холодный песок и переглянулись.

— Я такого ужаса еще ни разу в жизни не испытывал, — сказал Олим-кирдык жене.

— Я тоже, — честно призналась Юмюм-хана.

— Хорошо, что мы от них убежали. Надеюсь, они нас не догонят.

— Я тоже.

— Знаешь, ну его этот город! — вздохнул Олим-кирдык.

— Ага.

— Мы все-таки пустынные гули, и мне давно хотелось на волю.

— И мне.

— Знаешь, у тебя нос того, — приглядевшись к лицу жены, показал пальцем Олим-кирдык. — Набок смотрит. Это, наверное, на всю жизнь.

— А тебе чего? — разозлилась на мужа Юмюм-хана. — Это ведь ты, трус несчастный, меня вперед себя в дом послал.

— Нет, я тебе говорил, что туда не надо ходить, — уточнил Олим-кирдык.

— Говорил, не говорил! Вот щас тебе тоже сверну носопырку на бок, будешь у меня знать. Нос ему, видишь ли, мой не нравится!

— А знаешь, тебе так даже больше идет, — спешно выкрутился Олим-кирдык. — Необычно, по крайней мере. Я слышал, сейчас это очень модно, особенно на левую сторону.

— Правда?

— Правда, правда, чего мне врать-то. Только вот жаль, поужинать так и не успели…

Карим очухался далеко за полночь. Раскрыв глаза, он лежал некоторое время, глядя в высокий дощатый темный потолок и пытаясь припомнить, что с ним произошло. Бежал, поскользнулся, упал в реку, едва не утонул. Во что-то больно въехал головой — голова до сих пор побаливала, — но, главное, жив остался и от разбойников скрылся. Но где же это он? На родной дом Касыма это мало походило, на разбойничью пещеру — тем более. Может, кто его подобрал?

«Подобрал! — испугался Касым и захлопал себя по одежде. — Ну вот, так и знал, — расстроился он, — последние деньги сперли».

Касым приподнялся на локтях и повернулся набок. В темноте было плохо видно, но он разглядел, что лежит на мешках. Мешки пыльные, и от пыли свербит в носу. Нет, это не пыль, а мука! Значит, он на каком-то складе или… мельнице! Касым все вспомнил, и как он головой в водяное колесо угодил, и как разломал его — мельник явно ему спасибо за это не скажет! — и как его почти в беспамятстве двое тащили на мельницу. Вот и деньги, наверное, его забрали в счет починки колеса. Касым пошарил вокруг рукой, не особо надеясь обнаружить пропажу, и вдруг ему под руку подвернулась тряпица, в которую было завернуто что-то жесткое и круглое. Деньги, его деньги! Касым быстро сел, развернул тряпицу и спешно пересчитал монеты — все одиннадцать динаров были на месте. Мельник ничего не взял.

Касыму стало немного стыдно за свои нехорошие мысли. Его спасли от верной гибели, принесли не мельницу, уложили спать в тепле, переодели в сухую одежду, а он, мало того, что мельницу людям попортил, так еще и в воровстве хозяина мельницы зазря обвинил. Однако дожидаться утра и потом объясняться с хозяином Касыму никак не улыбалось, и он решил идти домой. В темноте кто-то сопел, и не один судя по звукам. Касым решил, что это, верно, работники мельника — сам бы он на мешках никак спать не стал.

Аккуратно завернув деньги в тряпицу, Касым зажал ее в руке, чтобы ненароком не звякнули монеты и сполз с мешков на пол. Пройдя на цыпочках к дверям, он остановился. Ох, неправильно это, совсем неправильно.

Касым вернулся к мешкам, развернул тряпицу и положил на мешок две монеты — этого должно было хватить на починку колеса. Нет, мало. Хозяин может обидеться и счесть Касыма свиньей. Касым вздохнул и положил на мешок еще пару монет. Это было уже лучше, но душу все равно точил червь сомнений — еще неизвестно, как сильно пострадало колесо. Касым, скрепя сердце, положил на мешок еще две монеты. А сухая одежда, а приют, а его спасение? Что сталось бы с Касымом, не вылови его мельник из воды? Касым покачал головой и добавил еще один золотой. У него в тряпице остались жалкие четыре монеты. Касым долго смотрел на них, а потом разозлился и бросил их на мешок к остальным — пропади оно все пропадом! Из-за этого проклятого золота он чуть жизни не лишился.

Развернувшись, Касым решительно направился к двери, распахнул ее и… вывалился на землю с высоты двухэтажного дома.

— О-ох! — протянул он, приподнимаясь на руках и мотая головой. — И какой ишак делает двери без лестниц! — оказалось, что он упал на мешки, набитые чем-то мягким, вероятно, травой. По крайней мере пахло именно ей.

Скорее всего, эти мешки притащили сюда косари в уплату за помол зерна — каждый платил тем, чем мог. Так или иначе, а Касыму во второй раз крупно повезло. Не будь этих мешков, он точно разбился бы в лепешку!