Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

— О Аллах всемогущий, зачем ты создал женщин! — воскликнул в порыве отчаяния Али-баба, сползая с топчана и обуваясь. — Это же сущий…

— Что? — спросила его мать, отрываясь от тандыра, в который она закладывала дрова. В руках у нее была тяжелая кочерга.

— Нет, ничего, мама, — пробормотал Али-баба. — Пошли, ведь не отвяжешься же, — сказал он Марджине, подтягивая бечеву на вечно норовящих сползти штанах.

— Не отвяжусь, — подтвердила Марджина, кивнув. В ее глазах плясали веселые озорные огоньки.

— И где же ты собираешься искать нам новый дом? — спросил Али-баба, когда они вместе вышли за калитку.

— Думаю, надо поспрашивать на базаре, не продает ли кто приличный дом.

— Только не очень дорогой, — сразу предупредил девушку Али-баба. Тратиться на покупку дома, тем более, дорогого у него не было никакого желания.

— Разумеется! Чем дешевле, тем лучше. Мы не богачи какие-нибудь, — сказала она с презрением в голосе, — и нам вполне подойдет небольшой двухэтажный домик на десять комнат.

— А почему сразу не трехэтажный или четырех? — нахмурился Али-баба.

— Я пошутила, — засмеялась Марджина. — У тебя был такой вид.

— Какой?

— А никакой, смешной. Ты ведь ждал, что я скажу: «двухэтажный на десять комнат»?

— Нет, не ждал, — буркнул, отворачиваясь, Али-баба, и делая вид, будто разглядывает что-то в конце совершенно пустой улицы, уходящей вбок.

— Не ври. У тебя не получается.

— Знаю.

— Ну вот, я подумала, дом должен быть просторным, с большим двором и обязательно с воротами.

— Воротами? — удивился Али-баба. — Мы всю жизнь неплохо жили и без этих самых ворот.

— Плохо жили, — вновь не согласилась с ним Марджина.

— Плохо, — подтвердил Али-баба, уставившись себе под ноги.

— Но ты не переживай, теперь все будет по-другому.

— Покою уж точно не дождешься.

— Покой? Что такое покой?

— Это когда после обеда можно поваляться всласть на топчане, и тебя никто не тащит смотреть дома.

— Это лень, а не покой. А покой — это когда на душе спокойно.

Али-баба удивленно уставился на Марджину, бодро вышагивающую рядом с ним босыми ногами по пыльной горячей дороге, мощеной булыжником. Но ничего не сказал в ответ. По большому счету она права, и крыть Али-бабе было нечем. Но все-таки как же неплохо было бы сейчас немного, хоть самую малость поспать…

— Тебе надо купить обувь, — заметил он.

— А разве сейчас зима?

— Нет, но…

— Значит, это подождет.

На базаре, как всегда, было шумно и людно. Одни продавали, без устали и жалости к собственным глоткам, расхваливая свой товар; другие покупали, торгуясь до пены у рта; третьи просто глазели, как продают первые и покупают вторые. Были и те, кому ни до чего не было дела. Они не кричали, не смотрели и ни к чему не прислушивались — они ждали, когда к ним обратятся те, кому нужны их услуги. Это были грузчики, носильщики, арбакеши и те торговцы, товар которых не лежал на прилавках, а хранился в их головах или пыльных бумагах, но при этом стоил очень и очень дорого. К последним-то и направлялись Али-баба с Марджиной.

Лавка одного из скупщиков старья и более дорогих вещей Акрам-бея располагалась на самом краю базарной площади, вплотную примыкая к дворцовой стене и богатым домам. Сам Акрам-бей в данный момент сидел на коврике возле своего дома, щурясь на полуденное солнце. По лицу его блуждала безмятежная благодушная улыбка. В одной руке он держал пиалу с зеленым чаем, а другой довольно и сыто поглаживал внушительный живот, выпиравший из-под новенького халата.

— Это здесь, — шепнула Али-бабе на ухо Марджина, когда они уже почти приблизились к дому скупщика старья. — Мой отец, пока был жив, часто приносил этому живоглоту всякий хлам, который находил… в общем, находил и все.

— Ты смеешься надо мной? — также тихо отозвался Али-баба. — Да ведь это самый жадный пройдоха на всем базаре.

— Есть и пожаднее. Но, возможно, именно у него найдется то, что нам нужно.

— Ты так считаешь?

— Ничего я не считаю, а только всегда лучше спросить, — серьезно ответила Али-бабе Марджина, ускоряя шаг.

Али-баба быстро нагнал девушку и пошел рядом, загребая чувяками пыль. Мимо них проехала арба, груженная домашней утварью и дорогими тканями — кому-то из торговцев, видимо, подвезли товар. Али-баба решил от нечего делать проследить за арбой, но та вскоре свернула за угол и скрылась из глаз. Али-баба почему-то расстроился. Он на миг представил себе, как сидит в своей лавке, а эта арба с товаром подъезжает к нему, и возница…

— Что угодно молодым людям? — гнусавый утробный голос заставил Али-бабу отвлечься от приятных фантазий.

— Салам алейкум, почтенный Акрам-бей! — первой поздоровалась Марджина.

— Салам! Ох, никак Марджина! — обрадовался толстяк. — Давненько вас с отцом не было видно. Как он?

— Вашими молитвами, — сдержанно отозвалась Марджина, решив не вдаваться в подробности личной жизни, иначе вступительная часть грозила затянуться на слишком долгое время.

— Ну и славно. Вы что-то принесли мне? — Акрам-бей пристально оглядел руки молодых людей и даже заглянул за их спины, вытянув толстую, в красных складках шею.

— Нет, мы хотели бы узнать у вас…