Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

— Но он действительно замечательный! Попробуйте сами, — протянул он пиалу Халиму.

— Вы напрасно стараетесь вывести меня из себя. У меня очень крепкие нервы.

— Странный вы человек, Халим, — пожал плечами Мансур. — Зачем же мне испытывать ваше терпение? Я просто хотел предложить вам чаю, а вы начали нервничать.

— Вы мне не даете сказать!

— Вы ошибаетесь, мой драгоценный Халим. Говорите, я весь обратился в слух.

— Я хочу сказать, и не только хочу, но и скажу… — потряс указательным пальцем Халим.

— Кстати, со мной сегодня произошел удивительный случай! — воскликнул Мансур, будто только что вспомнил об этом самом случае.

— Дайте же мне договорить!

— Э, послушайте, дорогой Халим, — покачал головой Мансур, — как невежливо перебивать хозяина дома и кричать на него.

— Ну-ну, я вас внимательно слушаю, уважаемый Мансур, — Халим так сильно сжал челюсти, что хрустнули зубы.

— Так вот, со мной сегодня утром произошел удивительный случай! Вам будет очень интересно.

— Да что вы? — вскинул жидкие брови Халим.

— Вот послушайте. Какие-то олухи во всем черном ошиблись дверью и зашли ко мне. И представляете, какое совпадение — у них были рабы! Да-да, самые настоящие рабы! И эти идиоты решили продать их мне. Правда, забавно?

— Очень, — нахмурился Халим. — А еще забавнее, что эти олухи, как вы их назвали, вновь ошиблись дверью, только несколько позже, и притащили вам какой-то мешок.

— Правда? — у Мансура забегали глазки, что не укрылось от цепкого взгляда Главного соглядатая, такая уж у него была работа — все подмечать да выводить всяких плутов на чистую воду.

— Правда, — кивнул Халим. — И еще одна забавная вещь: эти самые олухи сказали страже, что идут по делу именно к вам, досточтимый Мансур!

— Э-э… — вконец растерялся Мансур, поправляя подушки, прикрывающие мешок.

— И вышли они уже без мешка.

— Разве?

— Стражники их запомнили. Чувствуете, как история становится все забавнее и забавнее?

— Мда-а… Я что-то такое ощущаю, — по-настоящему занервничал Мансур. — И куда же, по-вашему, делся этот мешок?

— А он спрятался от меня. Вернее, он думает, что спрятался, но это ему не поможет.

— Кому?

— Мешку, разумеется! Кому же еще? Но это терпит. Дело в том, что у меня тут, совсем рядом Начальник дворцовой стражи. Так вот он тоже кое-что слышал об этой истории. Я думаю, его рассказ будет очень интересен для ваших ушей.

— Знаете, дорогой Халим, — заюлил Мансур, не зная, куда деть руки, — я тут подумал, что продавать рабов не запрещено. Это так, небольшое и не очень прибыльное дельце, чтобы свести концы с концами. Ну, вы меня понимаете.

— О, я хорошо вас понимаю! Так это все-таки были ваши рабы?

— Да, мои! И что в этом такого?

— Разумеется, ничего. Только вот… — Халим подергал пальцем кончик носа.

— Что?

— Совсем недавно в город вернулся человек, маленький такой человек, человечек, можно сказать. И вот он рассказал одну весьма любопытную историю, как караван, ведший рабов, был разграблен. Ну, не совсем, конечно, так, мелочь — были захвачены девчонка, старик и его внук. Остальным рабам удалось бежать. Вы ничего об этом не знаете?

— Да откуда же я могу знать! — развел руками Мансур, выдавив на лицо натянутую неправдоподобную улыбку. — О, несчастный караван! Это, наверное, опять «Коршуны пустыни» зверствуют, чтоб им исчихаться на том свете!

— Ай-яй, плохо у вас с памятью, совсем плохо, — покачал головой Халим, цокнув языком с досады.

— На что вы намекаете?

— Да вот, табиб у меня хороший есть, искусный табиб. Тахир зовут, не слыхали?

Мансур заметно побледнел, что не укрылось от пристального взгляда Главного соглядатая, и тот криво усмехнулся. Тахиром звали одного из палачей. И еще Тахир был славен умением развязывать самые запутанные узлы на языках. Поговаривали, у него начинали говорить даже немые, и кому, как не Мансуру было знать об этом.

— Мой дорогой Халим, — тут же пошел на попятную Мансур. — Не будем горячиться, хорошо?

— Хорошо, — согласился тот. — Горячность вредна в любых начинаниях.

— Этот мешок, — тяжко вздохнул Мансур, — он здесь.

— Я знаю. Можете даже убрать с него подушки, чтобы он не задохнулся ненароком.

— Ха-ха, а вы шутник, — через силу рассмеялся Мансур, хотя ему было совершенно не до смеха. — Я специально решил проверить, заметите ли вы, где я его прячу.

— Я заметил.

— Да, глаз у вас острый! — деланно восхитился Мансур и под нос себе добавил: — Чтоб тебе его где-нибудь в подворотне выкололи, собака эмирская!

— Давайте уже оставим любезности, уважаемый Мансур, и перейдем к делу.

— Да-да, не будем тянуть вола за… ну вы понимаете.

— Понимаю, дело неблагодарное и опасное.

— Вот именно, — хмурясь, согласился с Халимом Мансур — что это: намек или угроза? — Значит, я даю вам пятьдесят золотых…

— Вы смеетесь надо мной? — у Халима дернулась щека.

— Как можно! Я хотел сказать сто, — быстро поправился Мансур.

— Я иду предупредить Тахира, что у него скоро появится срочная работа.

— Двести, я даю вам двести монет!

— Четыреста, и ни монетой меньше, — спокойно ответил Халим, останавливаясь у самых дверей.

— Вы меня живьем режете!

— А вы знаете, каково это? — уточнил Халим, прищурив левый глаз.