Актёр и мишень. Как раскрыть свой талант на сцене

Например, сначала две разные составляющие, «Нет! Это – не то, это – это!», будут казаться Ирине одинаковыми. Каждое «то» и каждое «это» будут одинаковым, наблюдатель заметит, что «то» и «это» сливаются для Ирины в одно. Но Ирине необходимо заставить Ромео понять, что «то» и «это» прямо противоположны. Через некоторое время Ирина начнет яснее различать «то» и «это». От нарастающего отчаяния, что Ромео не хочет или не может уяснить жизненно важное различие, ей придется специально преувеличивать разницу между «то» и «это». Она поневоле начнет показывать, иллюстрировать, обозначать, объяснять и доказывать своему партнеру по сцене огромное расстояние между «то» и «это».

Заставить партнера уяснить безмерное различие между «то» и «это» начнет казаться Ирине все более важным. Сцена понемногу будет все меньше про то, что и как Ирина может выразить, и все больше про то, что Ромео способен понять. Озабоченность Ирины тем, как выглядит ее игра, пойдет на спад. Ирина постепенно сосредоточит всю свою энергию на Ромео. Все ее импульсы будут зарождаться в партнере: «Почему же он все еще не понимает?» Сцена перестанет сводиться к вопросу, как Ирине выразить чувства Джульетты, и будет посвящена тому, что Ромео может или не может увидеть, услышать или осознать.

Ирина начнет играть Джульетту только тогда, когда окажется достаточно свободна для этого перехода. Как и всегда, все реакции рождаются в мишени, которую видит Джульетта, а не по воле Ирины или Джульетты. Ирине не переродиться в Джульетту, но она может реагировать на мир, который видит глазами Джульетты.

Как всегда, артисту необходимо увидеть ставки персонажа, а не ставки артиста.

Мысль и перебивание

Упражнения на послание работают, только если привнести в них элемент перебивания. Любая мысль, как мы убедились, это серия мишеней. Если мне приходит в голову мысль, я вижу ее как мишень. Все мысли – это мишени. И все мысли должны подчиняться правилам мишени.

Мысль артисту следует рассматривать как перебивание. Мысль никогда не возникает из ниоткуда. У нас всегда есть предыдущая мысль. Человеческое существо, находясь в сознании, не может не иметь мыслей. Любая новая мысль наступает на хвост старой. Каждую мысль вытесняет очередная мысль, чтобы, в свою очередь, раствориться под напором новой, «лучшей» мысли. Мысли очень амбициозны, они непрерывно оттесняют другие мысли из поля нашего внимания, и не бывает двух одинаковых мыслей.

Мысль и текст

Развитие неизбежно. Невозможно дважды произнести одно и то же слово одинаково. Невозможно два раза помыслить одну и ту же мысль.

«Ведь стены высоки и неприступны…»

Ирина не должна вкладывать одинаковый вес в слова «высоки» и «неприступны». Это разные слова. Стимул сказать «высоки» должен отличаться от стимула сказать «неприступны»; между этими двумя стимулами должно иметь место развитие.

В момент произнесения слова «высоки» Джульетта может представить, что слово «неприступны», только что нагло привлекшее ее внимание, лучше подойдет для того, чтобы добиться желаемого, например ответа от Ромео. То же самое происходит с:

«Хотела б я приличья соблюсти,
От слов своих хотела б отказаться,
Хотела бы… Но нет, прочь лицемерье!
Меня ты любишь? Знаю, скажешь: «Да».
Тебе я верю».

Когда Ирина произносит «хотела б», первое должно отличаться от второго «хотела б». Мы не в состоянии дважды сказать одно и то же слово одинаково. Каждая очередная мысль отличается от предыдущей. Каждая очередная мысль считает, что она лучше предыдущей. Каждая очередная мысль бесцеремонно вламывается нам в голову и вскоре с треском вылетает оттуда, выставленная очередной незваной гостьей. Мишени, которые Джульетта видит в Ромео, меняются, и ее мысли тоже меняются.

«Приличья соблюсти» уже не так полезно, как волнующе простое «от слов своих хотела б отказаться». Так же Джульетта перебивает сама себя, затыкая себе рот решительным «Но нет, прочь лицемерье», и вновь перебивает себя искренней простотой «Меня ты любишь?», и затем она перебивает уже Ромео фразой «Знаю, скажешь: "Да”»; и перебивает и себя, и возможные возражения Ромео словами «Тебе я верю».

Перебивание не должно быть буквальным – очередные слова Иры не должны обесценивать предыдущие. Но старая мысль никогда не успевает раствориться в воздухе, новая мысль никогда не появляется после почтительной паузы. Прежде чем старая мысль успевает отбросить коньки, через ее холодеющее тело уже перемахивает новая мысль. Игра Ирины станет свободнее, если мыслительный процесс актрисы приобретет качество перебивания.

Мишень и только мишень определяет ритм, скорость и меру энергичности всего, что мы делаем.

Ритм, мишень и перебивание