Актёр и мишень. Как раскрыть свой талант на сцене

Если Ирину волнует, что ей никогда не понять всю глубину переживаний Джульетты, актриса может расслабиться. Проблема, скорее, в другом: бессознательно Ирина прекрасно понимает природу чувств Джульетты, но предпочитает не знать об этом. В детстве Ирина наверняка испытала немало сильных чувств. Фрейд считал, что отсутствие ясных воспоминаний о возрасте до пяти лет объясняется тем, что мы их вымарываем из памяти как слишком сильные и неоднозначные. Нам не нравится вспоминать ярость и зависть детских лет. Возможно, именно поэтому детей-убийц ненавидят и боятся куда сильнее, чем убийц-взрослых.

Подсознательно мы все знаем всё; это не истина в последней инстанции, но этот принцип поможет артисту, который прогибается под грузом роли, требующей большого эмоционального опыта.

Отступление: полиция по борьбе с воображением

Мы не можем всегда подчиняться чувствам – определенным порывам приходится говорить «нет». Но это противоречие терзает наш разум. Нам совсем не нравится испытывать противоречивые чувства, поэтому мы пытаемся контролировать то, что чувствуем. Только у нас это не получается. Говорить «нет» самому себе изнурительно, поэтому мы притворяемся, что некоторые неудобные эмоции мы вообще не испытываем. Мы заставляем себя верить, что определенные мысли и импульсы не посещают нас. Патрулирование собственных чувств стало сопутствующим продуктом цивилизации.

Мы все время патрулируем собственное воображение. Мысли и чувства – часть нас. Определенные мысли и чувства нам положено ненавидеть, а ненавидеть часть себя нам не нравится. Но мы умеем лгать и с помощью разнообразных методик убеждаем себя, что ложь – это истина. Например, мы переименовываем свои эмоции или убеждаем себя, что дурные чувства испытываем не мы, а другие люди.

Полиция по борьбе с воображением располагает редчайшей привилегией: состав преступления не обязателен. Эта полиция арестовывает чувства только потому, что они могут привести к преступлению, и запирает мысли под замок только потому, что они могут нарушить закон. Полиция обеспечивает арестантов новой одеждой, новым именем, скучной работой, бездумными развлечениями, занятиями по нравственной реабилитации, крохотной камерой и транквилизаторами.

Все устроено настолько организованно, что арестованные чувства и мысли очень нескоро понимают, что суда не будет никогда. Презумпции невиновности нет, есть только вечное предварительное заключение без предъявления обвинения. Иногда возмущение берет верх и арестанты устраивают бунт. До нас долетает лишь слабый запах слезоточивого газа и звук отдаленных выстрелов – полиция яростно подавляет любое восстание. Полиция бросает взбунтовавшиеся чувства в более тесные камеры, поощряет доносительство и удваивает дозу успокоительного.

Идя в театр, мы надеемся увидеть, как хотя бы некоторые камеры будут проветрены, а пару-тройку арестантов растолкают и разбудят – всегда полезно вспомнить, кого мы держим за решеткой. Мы видим, что герои на сцене чувствуют то, что чувствуем мы сами, но не решаемся себе в этом признаться. Спектакль – в каком-то смысле всегда таинство, но это управляемый процесс, как разведенный костер. Спектакль можно начать и закончить, как костер можно разжечь и затушить. Превратности судьбы в реальной жизни совсем не так послушны. Так как мы хотим иметь безопасные дома, нам нужны опасные театры.

Отступление: цензура

Цензура чувств – огромная проблема для артиста. Полезно осознать, что внутри каждого из нас живет память о непризнанных и неназванных сильнейших чувствах; с этой мыслью полезно примириться. Артисту полезно представить, что каждый из нас обладает потенциалом – если не опытом – всех чувств. Каждый из нас способен на любую эмоцию. Вполне возможно, что где-то когда-то в какой-то форме каждый из нас испытал каждую эмоцию. Нежелательные эмоции мы просто переименовываем.

Исполняющему роль Макбета актеру не стоит переживать, что ему незнакома жажда убийства. Проблема как раз в обратном: жажда убийства, скорее всего, известна актеру слишком хорошо.

Отступление: завершим главным

Выразить чувства так же невозможно, как невозможно срать через ухо. Можно как угодно сильно тужиться, все равно ничего не выйдет. Трубы не соединяются, вот и все.

Как мы убедились, частая причина паники – несоответствие объема внутреннего и внешнего. Карта местности ясна, и правило элементарно: недостаточно того, что снаружи, а не того, что внутри. То, что снаружи, всегда меньше того, что внутри; окружающий мир всегда меньше, чем чувство. Значит ли это, что гениальный текст Шекспира не способен адекватно передать чувства? Именно так. Давайте рассмотрим, почему.

16. «Я не знаю, что я говорю»