Адвокат с Лычаковской

Это сейчас не важно. С такими доходами, которые имел Кошевой, ходить по ресторанам придется не скоро. Хоть сюда, хоть куда угодно. По всему было видно, его новые знакомые ходят сюда часто — распорядитель вышел лично. Поздоровался уважительно, но без лакейства, привычного в подобных случаях в ресторациях не только Киева, но и всюду в Российской империи. Сразу провел в отдельный кабинет, где уже накрыли, хоть с виду скромно, но — прилично. Машинально посчитав приборы, Клим насчитал пять, и простой вывод пришел тут же: обед заказан заранее, за стол садится точно пятеро, а следовательно, его присутствие компания согласовала между собой с самого начала.

Вряд ли должен быть кто-то другой, однако не пришел — и решили попутно пригласить Кошевого, который во Львове всего-то лишь третий день.

Это могло означать лишь одно: скромная Климова персона солидных и, несомненно, влиятельных горожан заинтересовала. И точно не обошлось без рекомендации Магды Богданович: кроме нее, с киевским адвокатом никто еще не знаком. Осталось понять, благодарить молодой, строгую и загадочную пани за такую честь или, наоборот, она сейчас создает гостю еще больше проблем, чем он имеет теперь.

Она зашла последней. Легким движением подняла вуаль, тогда скинула шляпку, примостив ее на специальной полочке. Мужчины дождались ее, и только после того, как Магда сделала будто невинный, а на самом деле — значимый жест веером, начали рассаживаться. Инженер Вишневский, который стоял к ней ближе всего, предусмотрительно подвинул стул с невысокой изогнутой спинкой, чтобы женщина села, уселся рядом. Место, которое осталось для Клима, или случайно, или — что вероятнее — по совместному замыслу, позволяло ему сидеть якобы в главе стола, возглавляя его, и в то же время Кошевой оказался под прицелом четырех пар внимательных глаз.

— Шановне панство позволит мне начать? — ровным голосом спросила Магда и, получив в ответ молчаливое согласие, повела дальше: — Пане Адасю, прошу позаботиться об обществе.

Вишневский встал, подхватил графин с коньяком, наполнил рюмки. Его любили не все: молодая вдова и толстый лысый пан с закрученными напомаженными усами пили рябиновую наливку. Кроме напитков, на столе стояли две тарелки, на которых были бутерброды со шпондером (свиным боком) и печеночным паштетом, мелко перетертой тушеной свеклой, от которой слегка отдавало хреном, картофельные пляцки (печенья из сладкого сдобного теста). Вкусно, совсем не подходя к невеселому моменту, пахла свежая, еще дымящаяся, порезанная аккуратными ломтиками кишка. Названия этих блюд Кошевой уже успел изучить, бродя вчера по Львову и просматривая различные меню — искал, где можно с экономией перекусить.

— По христианской традиции, помянем того, кто предстал перед Всевышним, — молвил Адам.

Все встали, выпили — мимо внимания Клима не проскочило, что Магда не пригубила, а опорожнила свой стакан до дна, — после этого немного помолчали, сели, некоторое время отдавали должное блюдам. Причем Вишневский заботился о Магде на правах мужчины, который сидел по правую руку. Кошевой наконец получил возможность утолить голод, потому что эти дни недоедал, но старался, чтобы это не бросалось в глаза. Кажется, его хороший аппетит никого из присутствующих не интересовал. Ножи и вилки довольно скоро перестали бряцать, Адам промокнул салфеткой губы, откашлялся:

— Панове, имею честь теперь уже в спокойной обстановке и теснейшем обществе рекомендовать Климентия Кошевого, нашего гостя из Приднепровской Украины. Он знал покойного… гм… погибшего дольше нас и случайно стал свидетелем трагических событий.

— Участником, пане Вишневский, — отметил толстый.

— Благодарю, пане Попеляк, — кивнул инженер. — Так вот, меня вы уже знаете, пане Кошевой, пани Магду — так же. Пан Януш Попеляк — редактор нашей муниципальной газеты. Можно смело сказать, он является голосом президента города. А пан президент, в свою очередь, прислушивается к мнению пана Попеляка. Потому что издание, которое он имеет честь возглавлять, все ж собирает и показывает городским властям мнение того самого народа, который эту власть выбирает. Наконец, пан Казимеж Моравский, советник городской рады, и можете поверить мне на слово — совсем не последний человек, который принимает важные решения тут, во Львове. Все мы так или иначе знали не только вашего коллегу пана Сойку. Деятельность, в которой он был замечен в последнее время, нам так же ведома.

— Для того мы и пригласили вас! — выпалил пан Моравский, высокий брюнет в круглых очках, немного запинаясь. — Вы должны знать все! Вы должны понимать, шановний, с кем едва не связали свою жизнь тут!

Магда легонько постучала ножом по стенке бокальчика.

— Пане Казик, очень прошу вас. Мы пригласили пана Кошевого помянуть пана Геника. А не устраивать тут и сейчас судилище над погибшим. И ваш резкий тон, пане Моравский, выглядит, учитывая все, что происходит, недопустим.