Адвокат с Лычаковской

Разве перешел в другую веру — но и тут все не слава Богу. Потому что Клим, вспоминая все свое время, проведенное рядом с Евгением Павловичем, не мог положить руку на сердце и искренне признать: Сойка действительно был при жизни верующим человеком. Наоборот, вероисповедание для него значило очень мало, а церковные праздники он не отмечал, а отбывал, словно тяжелую, ненужную, неинтересную, но все же обязательную повинность. Поэтому если Сойке — подданному Его Величества Николая Второго — было все равно, какому Богу молиться и молиться ли вообще, то, поменяв царя на императора, безразличное отношение к церковным конфессиям он не изменил.

Рассуждая так, Кошевой неспешно вышел через арку на улицу. Шацкий маячил на противоположной стороне, терпеливо ожидая его возвращения. Так же не спешила уезжать отсюда и Магда. Ее экипаж стоял немного ниже, молодая женщина расхаживала по тротуару, кого-то ожидая. Остановившись, Клим приподнял шляпу, изображая легкий поклон. Бессмысленно делать вид, что они не знакомы. В ответ Магда качнула знакомым уже веером, не обнаружив более никакого интереса. Нет, решил Кошевой, тут не любовь, даже не грешная тайная страсть. У этой аристократки, которая держит в коготках чуть ли не весь влиятельный Львов, не может быть ничего такого с мужчиной, который воспринимал женщин исключительно как проституток, дорогих или дешевых. Пани Богданович вряд ли продает себя, пусть за большие деньги — эта вдова совсем не бедствует и может иметь все, на что кинет взгляд. Похоже, и положением своим злоупотребляет не так часто.

Только…

Сойка, при всем уважении, слишком мелок для ее величия, запросов и масштабов.

Разумеется, между ними явно имели место отношения. Точно не близкие — да или деловые? К услугам вдовы начальника департамента криминальной полиции наверняка предоставляются лучшие львовские юристы. Из породы тех, с кем лучше не иметь дело, сдаваясь сразу, потому что все равно рога обломают, раньше или позже. Адвокат Сойка, при всем Клима к нему уважении, вряд ли принадлежал к людям одного с Магдой круга.

И все же молодая вдова взяла на себя хлопоты, беспокоясь о похоронах пана Геника…

Погода в этот день стояла совсем не траурная. Жара, которой отличились несколько предыдущих дней, сейчас спала. Ласковое солнышко, легкий ветерок, июль в самом разгаре. Не зная, чем занять себя теперь, но и не видя нужды дальше стоять тут, Клим дождался, пока мимо проедет коляска, поправил шляпу, ступил на мостовую, вознамерившись пересечь улицу и присоединиться к Шацкому.

— Пане Кошевой!

Кричали не так уж громко, но достаточно для того, чтобы Клим услышал и оглянулся. Позади него, у кладбищенских ворот, стояла небольшая мужская группа. Этих трех он уже заметил на кладбище, у разрытой могилы, они тоже держались отдельно от других. Клима позвал статный пан в темном костюме, круглой шляпе с чуть загнутыми вверх полями, элегантно постриженной бородкой и полосочкой усов. На рукаве траурная повязка, но вид мужчина имел совсем не скорбный.

— Вы меня? — на всякий случай переспросил Клим, хоть и понимал, как глупо это прозвучит.

— Не удивляйтесь, мы знаем вашу фамилию и кто вы.

Незнакомец отделился от своих, приблизился, протянул руку, которую Кошевой машинально пожал, почувствовав — а рука у того, что твой камень.

— Адам Вишневский, инженер, — мужчина коснулся края шляпы. — Позвольте пригласить вас на траурный обед. Мы знали покойного. Вы тоже его давний знакомый. Помянем по христианскому обычаю.

— Но я…

Веко снова предательски дернулось.

— Не волнуйтесь, — тонкие губы Вишневского обозначили улыбку. — И не горюйте. Вас рекомендовала пани Богданович, что для меня и моих коллег очень много значит. С вами стоит иметь дело, потому что пани Магда никогда ничего не говорит зря.

— А какое дело, позвольте спросить, панство хочет иметь со мной?

На противоположной стороне улицы Шацкий делал совершенно непонятные знаки, даже не смотря на то, что наверняка привлекает к себе внимание.

— Прежде всего, мы познакомимся ближе. — Вишневский убрал улыбку. — А вообще, нам есть о чем поговорить. Точнее, нам есть что сказать вам. И вы должны это выслушать, если хотите задержаться тут, во Львове, и начать какие-то дела. Да и обедать время, вы так не считаете?

Тем временем один из товарищей Вишневского уже помогал Магде сесть в экипаж — молодая женщина опиралась на его руку. Другой жестом подозвал к себе открытый фаэтон, который давненько уже стоял поодаль.

— Мы поедем в нем. Пани Богданович — за нами. Прошу, пане Кошевой. Кажется, Климентий, я правильно назвал имя?

— Лучше Клим, так короче.

— В таком случае — прошу, прошу садиться, Климентий.

Название ресторанчика на улице Армянской он не задержал в памяти.