Адвокат с Лычаковской

Домовладелец даже любезно взял эти хлопоты на себя. Клим не местный, ему сложно разобраться в здешних обычаях с первого раза. Еще и Шацкий чуть ли не силой заставил пана Зингера хорошо поблагодарить обоих — помогли решить достаточно сложную проблему. Климу же объяснил его новое положение кратко и емко, одним предложением:

— Мешане мокім, мешане мазл, — тут же растолковав: — У нас так говорят: меняешь место — меняешь счастье. Верно, пане Зингер?…

…И вот теперь, когда Кошевой начал понемногу обживаться на новом месте, Йозеф взял себе за труд наведаться к нему вечером накануне похорон Сойки, чтобы сообщить время и место.

Конечно, если Клим собирается проводить товарища в последний путь. И если бы у Кошевого были другие дела, он все равно выбрался бы на похороны.

Хотя, честно говоря, кладбищ не любил — некрополи грусть навевали.

Глава девятая Откровения после похорон

До окраины, где раскинулось Лычаковское кладбище, можно было подъехать на трамвае.

Но Клим решил прогуляться пешком. Тем более, что дорогу уже изучил и знал, как добраться Лычаковской до улицы Святого Петра, где величественная арка с острыми готическими шпилями открывала путь к некрополю. За те несколько дней, что жил во Львове, Кошевой убедился: его новый приятель Йозеф Шацкий — таки вездесущий. Поэтому не удивился, когда тот накануне появился на квартире покойного Сойки лично с уведомлением, где и когда хоронят адвоката.

Проводить адвоката Сойку в последний путь пришло не так много людей, как думал увидеть Клим.

Но зацепило его даже не это. Никогда не мог подумать, что придется когда-то учитывать вероисповедание новопреставленного и учитывать церковь. Привык к тому, что в Киеве и других малороссийских губерниях покойников отпевают в православных церквях. Исключение — евреи, которые ограничивались полосами оседлости, в них хоронили по иудейским традициям. Выкрестов Кошевой во внимание не принимал, считая их такими же православными, как и сам.

Но службу по Сойке отправили в костеле.

Из чего Клим сделал единственный верный вывод: бывший киевский адвокат обратился в католическую веру. Иначе бы Сойку не отпевали в костеле Петра и Павла, принадлежавший, как пояснил Йозеф, к римско-католической конфессии. А так — похоронили, еще и на престижном поле. Впрочем, Кошевой узнал — иначе быть не могло. Выгодные места для последнего упокоения принадлежали всем, кто жил на Нижнем Лычакове.

Саму процедуру прощания не затягивали. Наоборот, держась в отдалении, стараясь ни с кем не контактировать, Кошевой заподозрил: Сойку хоронили немножко быстрее, чем положено в таких случаях. Когда приблизился, чтобы и самому проводить того, кто его не дождался, в последний путь, боковым зрением уловил на себе несколько любопытных взглядов. Не подал вида, бросил горсть земли, положил цветы и пошел к выходу с чувством выполненного долга. Но Магда Богданович, вся в черном, с прикрытым паутинкой траурной вуали лицом, все равно покинула скорбное место раньше. Перед тем успела перемолвиться несколькими словами с панами, что тоже провожали Сойку, одного еще и легонько тронула за руку.

На чужом шахматном поле среди незнакомых королей, королев, офицеров и слонов Кошевому не оставалось ничего иного, кроме как тренировать мозг гимнастикой и делать в уме различные предположения. Понимал: адвоката Сойку знали во Львове, и репутацию тут он имел неоднозначную. Что ж, киевский период жизни Евгения Павловича так же не усеян розами, были на нем свои тернистые кущи и непролазные кусты.

Тем более беспокоило и настораживало Клима небольшое количество тех, кто нашел время прийти на похороны. Сюда прилагалось другое противоречивое обстоятельство: криминальная полиция настойчиво пыталась подать смерть Сойки как самоубийство, что означало, среди прочего, невозможность отпеть грешника по церковному обряду и, само собой, упокоить на дальних полях Лычаковского или какого-то другого кладбища. Не забывал: именно его показания подтолкнули загадочную и влиятельную Магду Богданович заставить следователя дать делу ход. Все же, эта молодая женщина имела какой-то личный интерес в надлежащем расследовании.

Между ними что-то было? Еще до близкого знакомства с Шацким подобная версия имела право на жизнь. Хотя когда Клим работал у Сойки помощником, не замечал за адвокатом чрезмерного влечения к женщинам. Конечно, противоположный пол его интересовал. Кошевой знал про регулярные визиты Евгения Павловича как в дешевые бордели на Ямской, так и в частные салоны, где дамы классом выше принимали постоянных клиентов индивидуально. Однако тесных, личных, действительно любовных отношений адвокат ни с кем не поддерживал. Даже избегал их, по крайней мере такие выводы делал его молодой помощник. Нет оснований считать, что, перебравшись шесть лет назад в Европу, пан Сойка свои привычки, пристрастия и взгляды кардинально поменял.