Адвокат с Лычаковской

— Сначала агентам не поверили. Думали — цену себе набивают при новом начальстве. Но Магда вскоре после смерти мужа, где-то через полгода, дала понять: все у нее. Пан Густав завещал сберечь. Где он прячет все эти папки, что в них такого — не знает никто. Вернее, все, кто фигурируют, знают, потому что рыла, как говорится, в пуху. Еще бы кто не знал о собственных грехах! Она, как вы видели, молодая, здоровая и красивая. Проживет, слава Богу, долго. Поэтому держит в кулачке всех сильных города сего.

Кошевой поскреб затылок.

— Вон оно что выходит… Ей какая польза?

— Всякий, кому Магда скажет, готов выполнить любую ее прихоть. — Йозеф снова развел руки. — Разве не это — воплощение заветных мечтаний каждой женщины? Разве не в этом суть женского счастья? Спросите у моей Эстер, она подтвердит. А за свою жизнь госпожа Богданович спокойна: ее охраняет весь полицейский департамент. В ее смерти, тем более — скоропостижной, вообще никто не заинтересован.

— Почему?

— Потому что все будут подозревать всех. Как после этого жить в одном городе? Нет, пока Магда Богданович живет хорошо и счастливо, все кругом спокойны. Ну, а она не злоупотребляет. Разве иногда может сказать свое слово в магистрате. Повлиять на депутатов. Особенно же любит интересоваться делами полиции… — Йозеф наклонился, понизил голос: — Ходят слухи, пане Кошевой, что она в жизни даже давала начальнику криминальной полиции советы. Большинство из которых были ценными и помогали раскрывать преступления, — он снова выпрямился. — Так что, прошу пана заметить, женщина очень-очень непростая. Имеете к ней интерес, послушайте мудрого жида: держитесь подальше. Ешьте еще селедку. Вкусно же, правда?

Глава восьмая Меняешь место — меняешь счастье

В тот день Климу пришлось пережить еще одно небольшое приключение.

На фоне всего сложного и невеселого, что произошло в течение первого дня, история не стоила такого внимания. Однако для самого Кошевого и его ближайшего будущего она имела переломное и едва ли не ключевое значение.

Ведь целью переговоров, в которые активно включился Шацкий, стало изобретение Климу крыши над головой.

Двадцатка, выделенная ему от имени полицейской дирекции, обеспечивала одну или две ночи в самом дешевом отеле. Дальше надо было или искать возможность вернуться обратно в Киев, или писать отцу письма с просьбой выслать немного денег, или побираться или разгружать товарные вагоны на железнодорожной станции.

Вариант телеграфировать отцу и просить материальной помощи Клим оставил напоследок, когда другие средства потерпят фиаско. Наняться чернорабочим было в этой ситуации для молодого человека более приемлемым выходом. Отец не очень хотел, чтобы сын убегал от проблем именно в Европу, намекал на иные возможности. Например, уехать на время из Киева и открыть где-то в глубинке частную нотариальную контору. На клеймо неблагонадежного, заклеймившее Клима в столице губернии, где-нибудь в уездном городке вряд ли уж так обращали бы внимание.

Тем более, связи Назара Григорьевича Кошевого давали возможность узнать: переезд Климентия, который, как согласились стороны конфликта, наделал глупостей собственной неопытностью и склонностью к авантюрам, в провинции даже будут приветствовать. Стоит ему осесть где-то в пыльном уезде, обрекая себя на добровольную ссылку, и про «подвиги» со временем забудут. Лет пять такого вот изгнания — и можно смело возвращаться в родной Киев.

Конечно, Кошевой-младший на подобный шаг категорически не согласился. Мысля не только тактически, но и стратегически, Клим просчитал предложенную перспективу на те самые пять лет вперед. И сделал неутешительный вывод. А именно: увязнув в провинциальном болоте, он не сможет быстро адаптироваться в Киеве снова.

Так, двадцатый век, который лишь восьмой год как начался, задал стремительный темп. Пусть с опозданием, но российские губернские города развиваются таки быстрее, чем уезды, где крестьянский образ жизни и мышления не пробьешь даже пушечным ядром, выпущенным с максимально близкого расстояния. В больших городах все идет вперед. Включительно с образованием и техническими практиками. Отсидев свое в затянувшейся извечной аграрной паутиной провинции, к активной жизни Климу возвращаться будет ох как сложно. По большому счету, его будут принимать за деревенщину, который из всех сил стремится покорить город. Не смотря на то, что в этом городе он родился, вырос, получил профессиональное образование и попал из-за него в беду.

Выбирая между окрестностями Приднепровья и восточной окраиной Европы, вполне логично выбрал последнее. И как это будет выглядеть, когда уже на второй день после переезда пошлет отцу проникнутые скрытым отчаянием телеграммы: мол, обокрали, жить негде, человека, на которуго рассчитывал, убили, настроение — хоть вешайся, поэтому пришлите, папа, денег блудному сыну. Нет, уж лучше действительно улицы мести или мешки на станции таскать, чем это.

Интересно, что Шацкий словно прочел печальные мысли Климу, буквально вытащив из него подобные признания.