Читаем Адмирал Ушаков. Том 1, часть 2 полностью

вашу светлость поздравить честь имею и прошу всевышнего

о счастливом продолжении. Флот против Сулина стоит на

якорях и при оном благополучно; крейсерские суда для надзира-

ния лавируют перед флотом повыше Сулина.

Вашей светлости донесть честь имею: флотилия в виду моем

почти вся вобралась уже в устья Дунайские при Сулине и

Килии, вижу последние суда в Сулин входят, я со флотом,

прикрывая их, остановился на якорях в виду Сулина-Багазии и

флотилии на глубине 10 сажен, ожидая чрез посланных моих со

обоих сторон уведомления, всепокорнейше прошу вашу светлость

о дальнейших предприятиях снабдить повелениями, чего и

ожидаю.

В 1/2 11 часа пополуночи ветр тихий от востока и в

рассуждении потемневшего горизонта, уповаю, скоро будет от юга.

С победою и успехами вашими во взятьи батареи при

Сулине-Багазии и судов неприятельских от истинной моей

преданности с сим благополучием вас поздравить честь имею, чисто-

сердечно желаю вас видеть увенчанного победами и достойно

награжденного, душевно сего вам желаю; ваше благополучие

почитаю я равно как и мое собственное, и дружба ваша для

меня весьма драгоценна, которую всемерно потщусь заслуживать

и оказывать себя всегда оной достойным. Любезного и

старинного моего друга Мануила Михайловича *, истинной моей к нему

дружбою, с успешною его победою также от чистого усердия

моего поздравить честь имею. Я собственно по моей истинной к

вам дружбе усерднейшую приношу благодарность за то, что дело

вами произведено хорошо и весьма скоро, непременно так и

должно, что называется пришел и сделал; не надобно басурманам

давать потачки, чтоб они не опамятовались, оно так и сделано и

весьма сходно, как я желал. Теперь постарайтесь, батюшка

Осип Михайлович, как можно поскорее все суда ваши ввести в

устья дунайские в закрытия от волнения и ветров; здесь при

великих течениях от волнения качка судов бывает чрезвычайна

и весьма опасна не только для малых, но и для больших судов.

Вчера я послал к оставленному вами командиру на лансонах

против устья Килии, чтобы он всевозможно день и ночь спешил суда

ввести в устье реки с прописанием: надеюсь, что об оном от вас

ему приказано; а за сим желаю от вас узнать о дальнейших

предприятиях рекою, какие есть от е. св. повеления? Когда будете

писать реляцию о ваших действиях, желал бы я, чтоб упомянули

о флоте, что вы под прикрытием оного в рассуждении

неприятельского флота (если бы он осмелился показаться к здешним

местам) совершенно обеспечены; желание мое для того, чтоб

после бывших дел видно было, что мы не стоим в гаванях и

стараемся не только показываться при их берегах, но и зорить оные

со всякой твердой отважностью; а чтоб обстоятельно мне обо

всем от вас узнать и положиться о потребностях, посылаю к вам

от себя флаг-капитана Данилова. Прошу, чего не можно будет

дать на письме, объяснить словами; весьма надобно, чтоб со

флотом здесь не долго стоять; надобно поберечь его на будущее

время, чтоб качкою при волнениях не расстроить корабли.

Старайся, батюшка Осип Михайлович, о скорейших исполнениях

всего, что надобно; какое вам от меня надобно вспоможение

судами и людьми, с превеликим удовольствием ту ж минуту

исполню. Чрезвычайно желал бы с вами видеться, но вижу, что мы

оба заняты всевозможностями; пересылайте ко мне чаще

сношения, я тож соответствовать буду, теперь еще подвинусь к вам

поближе.

Вашей светлости донесть честь имею: со флотом мне

вверенным вчерашний день подошед, остановился на 10 саженях

глубины между устьями Сулина и Килии в виду обеих для

прикрытия флотилии. Судов неприятельских на море не видно.

При сделавшемся ветре от северо-северо-востока подойду еще

ближе к Сулину. Между тем послал я к командующему

флотилией) господину генерал-майору и кавалеру де-Рибасу от себя

флаг-капитана Данилова для наших между собою сношений;

писал, чтобы, как наивозможно, поспешить ввести суда в Дунай.

Также для вспоможения вводить мелкие суда к устью Килии

послал от себя флотского штаб-офицера и приказал, как

наивозможно, вспоможением поспешать, дабы все мелкие суда были

в закрытии, а вперед, что будет происходить, также не упущу

случаев отправлять к вашей светлости мои рапорты. При устье

Сулина со здешней стороны господином генерал-майором и

кавалером де-Рибасом батарея взята вчера, видел я, ввечеру бил

он по другой батарее, надеюсь, что скоро и оной овладеет и суда

свои введет в защиту. Уповаю, что вашей светлости от него уже

донесено, но если еще об оном донести он не успел, теперь

ветр ему оттоль к посылке судна противен.

P. S. В V2 7-го часа пополуночи, снявшись с -якорей, направляю паруса

ближе еще к Сулину-Багази .

Всепокорно и истинно благодарю вас за поздравление о

дарованной нам от бога победе. Проход в Дунай весьма труден

и защищен был двумя батареями, которыми наши овладели и на

которых на первой 7, а на другой 6 больших пушек, Я должен

сам поспешать в Килию по повелению его светлости и там

испрошу приказание в рассуждении вашего флота, а между тем

вся флотилия, которая вошла в Сулинские гирлы, должна на-

искорее поспешать к Тульче, чтобы не дать времени

неприятельским судам уйтить чрез рукава дунайские, называемые

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии