77eb4cbcc6db2c1290fdfa6123ec7259

Судя по крутящимся головам, мое прибытие стало самым интересным событием после

наводнения на реке Огайо в 1937 году. Подойдя к Йонту, я протянула руку.

- Я Кинси Миллоун.

- Приятно познакомиться.

Мы пожали друг другу руки, и я уселась рядом с ним.

- Как поживаете? - спросила я.

- Неплохо. Спасибо, что спросили.

Портер Йонт был крупным мужчиной с хриплым голосом и возрастом за восемьдесят. Он

был почти полностью лыс, но его брови все еще были темными и лохматыми и нависали

над поразительно зелеными глазами. В тот момент они были затуманены бурбоном, а его

дыхание пахло фруктовым кексом.

Я увидела, что бармен направляется в нашу сторону. Он остановился перед нами.

Йонт зажег новую сигарету и посмотрел в мою сторону. Он никак не мог сфокусироваться.

Его рот, похоже, работал, но глаза вращались, как две зеленые оливки на пустой тарелке.

- Что вы будете?

- Как насчет Fehr’s?

- Вы не хотите Fehr’s, - сказал Йонт. И к бармену:

- Леди хочет стопку Early Times и воду.

- Пиво подойдет, - скорректировала я.

Бармен достал пиво из кулера, открыл и поставил на стойку передо мной.

- Дай леди стакан, - сказал Ионт сварливо. - Где твои манеры?

Бармен поставил стакан на стойку, и Йонт снова обратился к нему.

- Кто сегодня готовит?

- Пэтси. Хотите посмотреть меню?

- Я это говорил? Мы с этой леди хотим общаться без свидетелей.

- О, конечно.

Бармен ушел в другой конец бара, привычный к манерам Йонта.

Йонт покачал головой, потом посмотрел на меня. Его голова была круглой, как мяч, и

сидела на мясистых плечах почти без шеи. Его рубашка была из темного полиэстера, наверное, выбранная за незаметность пятен и легкость стирки. Пара темных подтяжек

поддерживала его брюки намного выше талии. На нем были темные носки и сандалии.

- Одежа подходящая? Если я знал вы приходить, я носил мое лучшее воскресное, - сказал

он, нарочно коверкая грамматику.

Мне пришлось засмеяться.

- Извините. Я привыкла тщательно рассматривать почти все.

- Вы журналистка?

Я помотала головой.

- Частный детектив. Я пытаюсь узнать о Дункане Оуксе. Вы его помните?

- Конечно. Вы уже второй детектив за месяц, который приходит и расспрашивает о нем.

- Вы говорите о Микки Магрудере?

- Да, о нем.

- Я так и думала.

- Почему он послал вас? Он не поверил мне на слово?

- Мы не говорили. В него стреляли на прошлой неделе, и с тех пор он в коме.

- Жаль это слышать. Он мне понравился. Он умный. Первый парень, которого я встретил, кто может выпить столько, сколько я.

- В этом он талантлив. В любом случае, я делаю все, что могу, чтобы продолжить его

расследование. Это трудно, потому что я даже не знаю, чего он добился. Я надеюсь, что вы

не потратите время зря.

- Выпивать - это потеря времени, а не разговор с симпатичными леди. Что за внезапный

интерес к Оуксу?

- Его имя появилось в связи с другим делом, в Калифорнии, откуда я приехала. Я знаю, что

он когда-то работал в Трибун. Ваше имя было на его пропуске военного корреспондента, так что я решила поговорить с вами.

- Бесполезная затея. Он мертв уже двадцать лет.

- Я слышала об этом. Простите за повторение, но если вы расскажете мне то, что

рассказали Микки, может быть мы сможем понять, имеет ли он отношение к этой истории.

Йонт отпил виски и стряхнул пепел с сигареты.

- “Военный корреспондент” - довольно громкий титул для такой газеты, как Триб. Я не

думаю, что даже у Курьер-джорнал тогда был собственный корреспондент. Это было в

начале шестидесятых.

- Вы сами его наняли?

- О, конечно. Это был местный мальчик, голубая кровь, высшее общество: хорош собой, амбициозен, большое эго. Больше харизмы, чем характера.

Его локоть соскользнул со стойки, и он поймал себя, дернувшись, что мы оба

проигнорировали. С его головой все было в порядке. Это его тело норовило ускользнуть

из- под контроля.

- Что вы имеете в виду?

- О мертвых плохо не говорят, но я подозреваю, что он достиг своего предела. Вы сами

должны знать таких людей. В старших классах - дни славы, потом -ничего особенного.

Это не значит, что все было плохо, просто он никогда не достиг такого же уровня.

Он любил срезать углы, образно говоря, никогда на самом деле не заслужил свои нашивки.

- В каком колледже он учился?

- Он не учился. Он не любил учиться. Он был умницей, получал хорошие оценки, но

академические знания его не интересовали. У него была напористость и стремление. Он

решил, что большему научится в реальном мире, и ухватился за эту идею.

- Он был прав насчет этого?

- Трудно сказать. Парень любил суетиться. Уговорил меня платить ему семьдесят пять

долларов в неделю, чего, если честно, у нас не было. Даже в те дни его зарплата была

маленькой, но его это не волновало.

- Потому что он был из богатой семьи?

- Это правда. Ревел Оукс, его папаша, сделал состояние на грешной торговле, виски и

табак. Это и спекуляции с недвижимостью. Дункан вырос в атмосфере привилегий. Черт,

его папочка дал бы ему все, что угодно: путешествия, лучшие университеты, место в

семейном бизнесе. У Дункана было другое на примете.

- Например?

Он помахал сигаретой в воздухе.

- Как я и говорил, он ухитрился получить работу в Трибун, в основном, благодаря влиянию

его отца.